Цифры!
Один, два, три… восемь, девять, десять, одиннадцать…
Палец замер, ноготь упёрся в кожу, я задержала дыхание, а девушка вздрогнула и открыла глаза. Уставилась на меня.
— Доброй ночи, — сказала я.
Вот теперь она торопливо спрыгнула с кровати, огляделась, словно тоже не понимая, что происходит. Мой голос если и не напугал её, то заставил явно насторожиться. А отношения надо налаживать.
— Меня зовут Джейма, — тихо продолжила я. — Голос запечатают завтра утром.
Девушка неопределённо кивнула и села на кровать, поджала голые ноги.
— Как тебя зовут?
Она посидела, засунула руку под подушку и извлекла горсть маленьких камушков, из которых на полу выложила в узкой полосе лунного света три буквы: Мэй.
На фамилию камушков не хватило. Мэй, Мэй… Ларс не упоминал о такой. Впрочем, о своём факультете он рассказывал мало, а я преступно мало спрашивала. Досадное упущение.
— Часто ты так бродишь во сне, Мэй?
Снова неопределённый кивок. Что ж, понятно, почему без соседки оставили именно её. И даже неотремонтированная неисправность двери стала логичной — наверное, чтобы труднее было выходить по ночам. Я слышала о таком недуге когда-то, но никогда не сталкивалась с его обладателями.
Огонь вспыхнул над ладонью — лицо девушки осветилось. Да, я её, безусловно, видела, но имени, хоть убей, не вспомнила бы. Какая-то она незапоминаемая, хоть и симпатичная. Вроде бы.
— Ты пальцем по мне цифры писала. От одного до одиннадцати. Зачем?
Девушка пожала плечами.
— Почему не двенадцать? — вдруг спросила я. Неожиданно огонь на моей руке словно бы погас, как если бы на свечку набросили стеклянный колпак. Я даже дёрнулась, растерявшись — никогда ранее я не теряла так легко контроль над своей стихией. Через пару мгновений пламя вновь вспыхнуло — но Мэй уже лежала на своей кровати, лицом к стене, накрывшись одеялом с головой.
Второй встреченный мной в Академии адепт после возвращения — не считая Габа и Ларса, конечно — и опять новое лицо. Занятно. Симпатичный худощавый паренёк, и не дрыхнет по утрам, как некоторые. Вообще, я планировала дождаться мальчишек снаружи, но сэр Алахетин, ничуть не растерявший за ночь своего кислого недовольства, ткнул указующим перстом в сторону главного корпуса, и пришлось идти, точнее, проще было идти, чем препираться.
Похоже, недовольный настрой проректора был заразен, потому что незнакомый мне парнишка тоже хмурился. На меня он бросил короткий, почти по-детски сердитый взгляд и отвернулся, засунув руки в карманы брюк.
Интересно, что ему так не нравится..? Впрочем, не моё дело. Я скучала по старым знакомым — парням с факультета смерти: Тони, Бри, Джарду. А если новичок принципиально не желает общаться — только ли со мной или с однокурсниками вообще — его дело. Переживу как-нибудь.