— Да с чего ты взял, что в этот дом они не ворвутся?
Следует обезоруживающий ответ.
— Потому что он принадлежит мне.
Делает многозначительную паузу, явно рассчитывая на то, что я обязательно уточню — кто он такой.
Усмехаюсь. Легкомысленно махаю рукой.
— И почему же они не сунутся в твой дом? Не слишком ли это самоуверенно?
Шмидт не поддается на провокацию. Его лицо ожесточается, лишаясь всяких красок. На щеках прорисовываются желваки. Губы искажаются в насмешливой полуулыбке.
Нутром чую — правда мне не понравится.
— Нет, любимая. Я себя не переоцениваю. Даже глава «Каморры» не посмеет напасть на мой дом.
Встаёт с кровати. Вальяжно подходит ко мне и сгребает за талию. Ожесточенно впечатывает в стену, не позволяя выбраться из плена сильных рук, и хрипло шипит.
— Потому что я — тоже часть мафии.
Тело немеет. Спину прошибает пот. Я резко теряю голос. Отчаянно хватаю носом воздух — не помогает. Продолжаю задыхаться, чувствуя ледяную хватку подлой дрожи.
— Что? Ты бредишь?
— Я не хотел, чтобы ты меня боялась, поэтому ничего не говорил. Но сейчас тебе нужно знать правду, чтобы не натворить глупостей.
Отрывисто добивает.
— Я — глава Ндрангеты. И это моё оружие вы с Герра пытались украсть, — тихо хмыкает. — И я позволил вам, но только из-за тебя.
— Ндрангеты?
— Да. Мы с группировкой «Каморра» — давние враги. Алдо специально подослал вас ко мне. Это была подстава. Вас отправили на мою территорию, чтобы избавиться. По-тихому.
Глава 24. У Моники лишь одна семья
— Но…но ты ведь работал в полиции, — сипло протягиваю и несмело поднимаю голову.
Смотрит прямо в душу. Холодно. Жестко. С хищным прищуром, вызывающим мелкую дрожь. Он использует любую возможность, чтобы до меня дотронуться. И не замечает, как я бьюсь в агонии. Разрываюсь между воспоминаниями и тревогой.
Глотаю крики. Подавляю сумасшедший протест. Даже дышу через раз.
Зубы сводит от горечи. Одна фраза резко выбивает землю из-под ног.
— У меня было всего два варианта — либо сесть на десять лет за преступление, которое я не совершал, и тем самым окончательно тебя потерять, либо примкнуть к мафии.
Недобро усмехается. Я чувствую облегчение — его злоба направлена не на меня.
— Как видишь, второй вариант значительно сократил нашу разлуку.
Медленно отстраняется и берет меня за ладонь. Хрипло бросает.
— Давай спустимся. Тебе надо поесть.
Нет уж, спасибо. В горле застрял такой ком, что о еде я даже думать не хочу.
— Я не голодна.
Шмидт резко тормозит. Мы замираем напротив друг друга. Вокруг — тусклый коридор. Без окон и света. И всё же каким-то чудом я умудряюсь разглядеть бушующий огонь в его глазах. Это не добавляет спокойствия.