«Тебя».
«Неправильный ответ. Мы будем повторять этот урок, пока ты не научишься говорить правду».
Мотаю головой. Отчаянно встряхиваюсь и с трудом избавляюсь от терзающих душу диалогов.
Перевожу взгляд на Рона. Вздыхаю с облегчением — вроде ничего не заметил.
Повторяю вопрос.
— Что тебя беспокоит?
— У меня такое чувство, будто Алдо хочет убить лишь Брайса.
Ошарашенно замираю. Тело сковано ледяной коркой.
— Что? С чего ты взял? Он ведь на нас обоих охоту устроил.
— Пойми один момент. За Брайсом люди есть, а за тобой — нет. Он множество раз мог вывести тебя из игры, но не трогал. Я начинаю сомневаться, что этого врача, который на нас напал, послал именно Алдо. Нож — плохое оружие. Мафия по-другому работает. Зачем использовать железо, если можно одной пулей мозги вышибить?
Мечется в сомнениях. Делится еще одной догадкой.
— И потом…когда я помешал вашей свадьбе, возле здания уже были люди. Я слишком спешил. Не придал этому никакого значения. Теперь, переосмысливая ситуацию, я начинаю думать, что они специально чего-то ждали. Ворвались внутрь лишь после того, как ты потеряла сознание. Причем, что особенно интересно, они пытались нас схватить, но не стреляли.
Замолкает. Смотрит на меня блестящими глазами и тихо, неуверенно добивает.
— Словно боялись стрелять. Опасались, что попадут не в того. Что случайно тебя заденут.
Моя первая реакция — молчание. Затем следует ломкий смешок, быстро превратившийся в скупой смех. Болезненный и горький.
— Рон, у тебя жар и температура, — снова дотрагиваюсь до лба. — Ты бредишь. Зачем Алдо оставлять меня в живых?
Лезвие правды подбирается как никогда близко, но мы оба пасуем. Он взъерошивает свои волосы и выдавливает хриплый ответ.
— Да. Наверное, ты права. Давай больше не будем об этом говорить. В любом случае мы со всем справимся.
Рон наклоняется еще ближе, прижимается лбом и переводит взгляд на мои губы. Ясно обозначает свои намерения, но я насмешливо перебиваю.
— Мы справимся? Помнится, ты говорил, что…
Конец фразы тонет в чувственном поцелуе. Из горла вырывается сдавленный всхлип. Я растрогана и смущена. Когда он брал силой, для меня всё было понятно. Каждое чувство на лице отражалось — от ужаса до зверской ненависти.
А сейчас…я страшно боюсь раствориться.
Забавно — так и не научилась не бояться саму себя.
Тяжелое дыхание обжигает шею. На ресницах замирает трепет. Рон целует нижнюю губу, потом верхнюю и проникает языком. Удушливая волна желания стремительно ползёт вниз.
Я закрываю глаза и вспоминаю то, что давно позабыла.
Вижу лишь отрывки, как в киноленте. На быстрой перемотке — но прошибает насквозь.