Все-таки прошло три года. Не день и не два. Судя по рассказам, всё это время я ждала его, а что делал он?
Ведь люди меняются. И Рон вернулся совсем другим. Он окропил руки кровью. Оружием больше не защищал, а калечил. Моя сестра подставила его и заставила свернуть на этот криминальный путь. Если бы я прозрела раньше, ничего бы из этого не произошло.
Так какова вероятность того, что он не винит меня в случившемся?
— О чём думаешь, Царапка?
Мотаю головой и слабо улыбаюсь.
— Ни о чём.
Ляпаю первое, что на ум приходит.
— Просто мне непонятно, почему Алдо так сильно хочет от нас избавиться. Да еще и такими извращенными методами…зачем устраивать нам проверку и отправлять на твою территорию? К чему фарс со свадьбой? Это же бред.
Кончики его пальцев блуждают по моей спине. Вызывают мурашки и легко щекочут кожу. Я чувствую это так явно, словно он касается голой плоти.
Терзает. Отвлекает. Приучает к своим ласкам. Сотрясает мелкой дрожью.
Невыносимо. Дыхание сбивается.
— Я не знаю. Убрать вас моими руками проще простого. До меня доходили слухи о том, что Герра — жуткий перестраховщик. Он настолько боится за свою шкуру, что всегда придумывает отходные пути.
Говорит тихо. Почти спокойно и даже как-то отстраненно. Будто не замечает, что делает со мной своими руками.
Поддерживать адекватный разговор всё труднее.
Сипло бросаю.
— Например?
— У него есть целая банда, с которой он регулярно связывается. Говорят, таймер ограничен двумя часами. Если в нужное время он не позвонит, те, кто прикрывает его двуличную тушку, поймут, что с ним что-то случилось. И не дадут спуску. Не пустят на самотёк. А там уже и влиятельные покровители подключатся.
Зло стискивает челюсть и сквозь зубы шипит.
— Удобная стратегия, но долго на двух стульях не усидишь.
Я нервно сглатываю подкативший к горлу комок и осторожно уточняю.
— Так Брайс и с полицейскими связан?
— Конечно. Они давно его крышуют. Одних Герра сдаёт, других защищает — пока ему это выгодно. Но коё-что меня тоже очень беспокоит.
Вплетает пальцы в мои волосы и зажимает затылок. Смотрит долгим, изучающим взглядом. Словно не уверен, стоит ли ему делиться со мной своими мыслями.
Я не выдерживаю.
— Что ты хочешь сказать?
Проклятье. Шмидт тянет меня на себя, и в попытке обрести равновесие я опираюсь на его горячую грудь. Кожу пронзает током.
Разум захлестывают отголоски воспоминаний. Я слышу отдалённый гул.
«Тебе нравится то, что я делаю?» — в голосе проскальзывает дурманящий вкус власти.
«Нет» — лживый крик.
«Врешь. Так страшно признать? Чего боишься — меня или себя?».