Хорошим человеком моего отца точно не назвать. В его глазах сущие демоны пляшут.
Мужчина властно приказывает, обращаясь к парню.
— Свободен. Хвалю. Молодец, что не раскололся.
Я настороженно поглядываю на Фелиса, который с прищуром мысленно распиливает мою ладонь.
— А пушка?
— Я потом тебе отдам. Она всё равно ею не воспользуется, — уверенно заявляет.
Надо же. И говорит-то как. Будто меня здесь нет.
Когда мы остаемся одни, Дон спокойно заходит внутрь, заполняя собой всё пространство, и по-хозяйски садится в кресло.
У меня появляется стойкое ощущение, что он относится к пистолету, как к игрушке. Мол, хочет ребенок поиграть в стрелялки — пожалуйста. Лишь бы себе не вредил.
В сотый раз напоминаю — я нужна ему живой. Но почему проклятая дрожь всё сильнее меня колотит?
— Итак. Что ты хочешь узнать?
Я искренне недоумеваю — это какая-то жалкая пародия на переговоры?
— Почему ты забрал меня?
— Потому что ты — моя дочь, — бесстрастные слова повисают в воздухе. Алдо тихо поясняет. — Видишь ли, других детей у меня нет. Смирись.
— А ты уверен, что я — твоя дочь?
— Уверен. Сама убедись.
Кладет на стол два документа, которых я прежде не заметила, и кивает, бросая немое разрешение.
На негнущихся ногах подхожу к столу. Зябко ёжусь и вжимаю голову в плечи. Слабый мороз бьёт по щекам — своим присутствием Алдо принёс один холод.
Нерешительно протягиваю руку, подношу документы к глазам и сипло уточняю.
— А вдруг результаты поддельные? — пустым взглядом окидываю два ДНК-теста. И у меня, и у Амелии совпадение одинаковое — 99 %.
Последняя надежда безжалостно растоптана.
— Посмотри на дату. Я сделал тест, когда вам еще и года не было.
Меня передергивает. Кончики пальцев резко немеют. Слёзы застилают взор.
— Так ты давно знаешь…почему раньше не забрал? Чего ждал?
Алдо искривляет губы в горькой улыбке и цинично отвечает.
— У тебя же амнезия. Откуда такая уверенность, что я вас не забрал?
— Что?! — голос пропитан шоком.
— Я забрал, — терпеливо повторяет. — Но только тебя. До четырех лет ты жила со мной.
Мир меркнет. Пол уходит из-под ног. Ослабевшие руки отпускают бумаги, и те с тихим шорохом летят вниз. А кажется, будто вместо них на дно падаю я.
Перед глазами темнеет — очередной вихрь воспоминаний сбрасывает бомбу на мою голову.
«Я больше не могу тобой рисковать. Это уже третья попытка шантажа. Когда-нибудь мои враги преуспеют, и я не хочу до конца дней винить себя за то, что подверг тебя опасности» — с сожалением шепчет Алдо.
«Папа, я останусь с тобой» — маленькая копия меня невинно хлопает глазами и пускается в слёзы.