Мерзкая горечь постепенно отпадает и превращается в тепло, чуждое мне прежде. На душе становится легко, и я тут же мысленно даю себе затрещину.
Рано делать выводы.
— А как же Амелия?
— У неё была мать. Да и за двумя детьми я бы вряд ли уследил.
— И тебе не захотелось отомстить? — продолжаю сомневаться.
— А зачем? Все же она подарила мне двух детей, — завуалированно добавляет. — Аннет сама себя наказала. Я многое ей прощал, но то, что она пичкала тебя всяким дерьмом, лишь бы ты не вспомнила прошлое, да еще и посмела выдать тебя за Амелию…это предел. Твоя мать безумна.
— Ты…ты хочешь сказать, что, — запинаюсь и с трудом собираю себя в кучу, — именно мама сделала это со мной?
Давно бы догадалась, но я даже мысли не допускала, что она на такое способна. Белый парик в больнице, таблетки, замок на двери и строгий запрет входить в мою комнату — уже было столько доказательств, но я не верила.
Рон прав. Я слишком добрая и наивная. Совершаю ошибку за ошибкой, и нет конца этому круговороту глупости.
— Да. Ей даже меня удалось обмануть. Я тоже поверил, что мертва именно ты, но после долгой слежки и тщательного анализа я стал задумываться. Ты не вела себя, как Амелия.
Встаёт с места, собирает с пола бумаги и медленно подходит ко мне. Тихо бросает.
— Больше всего она отыгралась на тебе, но ты ни в чем не виновата. Я один виноват. Прости за то, что не смог уследить. Я думал, что у тебя всё в порядке, и отправил тебя к Аннет только из-за нападений. К счастью, город у нас большой — никто и не подозревал, что у меня двое детей, но из-за этого все шишки летели только в твою сторону. Мне правда жаль. Я не раз предлагал Аннет деньги и взамен требовал лишь одного — общения с дочерьми, но из-за гордости она выбирала бедность. Ты, наверное, даже не знаешь, что я каждый месяц выписывал чек на твоё имя.
— Что?! — растерянно поднимаю голову.
— Как я и думал.
Алдо берет со стола пистолет и протягивает мне. Более жестким голосом говорит.
— Ты была несчастна из-за неё, поэтому у тебя есть право решить, каким будет наказание.
Оружие не беру. С тихим всхлипом переспрашиваю.
— Что? Ты предлагаешь мне убить собственную мать?
— Спокойной жизни она тебе не даст. Её помешанность на твоей сестре — это уже болезнь. Пожалуйста, прими решение, которым я буду гордиться.