Боюсь задать лишь один вопрос — а что дальше? Мне непонятно, на что Алдо рассчитывает. Лучше бы он вовсе не появлялся. Было бы проще, ведь я отказываюсь от этого родства.
Мне хватает Рона с его мафиозным округом. По крайней мере, он держит себя в рамках. Или же мне просто нравится оправдывать своего мужа — не знаю. Время покажет.
Алдо приказывает двум охранникам отвести меня к матери. Смотрит холодно и хищно. Изучает, как какой-то объект для исследований. Вынуждает закрыться и судорожно искать выход.
В беспросветной тьме очень сложно ориентироваться, поэтому лишь по затхлому воздуху, тусклым светильникам и лестнице, ведущей вниз, я понимаю — идём в подвал.
Оружие неприятно холодит ладонь. Трясучка выдаёт мою усталость, но из последних сил я собираюсь и толкаю металлическую дверь. Краем глаза замечаю — надзиратели не ушли. Остановились возле комнаты и оцепили периметр.
Интересно — чего ждут? Убийства?
Но стрелять я точно не стану. Алдо просчитался. Раз я — дочь Дона, это не значит, что мы похожи.
И прямо сейчас я покажу ему разницу. Не мне решать, кого миловать, а кого казнить.
Пусть оба уйдут. Они стоят друг друга.
Я торможу у порога. Механически закрываю дверь и прищуриваюсь — помещение напоминает тюремную камеру. В углу — слив и тряпка. Сбоку — одна кровать и стул. Условия ужасные. Почти первобытные, и я не могу оставаться равнодушной. Душу рвет от потрясений.
Это действительно страшно — бояться обоих родителей. Но еще страшнее понимать, что я для них — канат, который нужно перетянуть на свою сторону.
Один застрял в прошлом и видит во мне маленькую девчушку, безвозвратно потерянную, а вторая лепит из нелюбимой дочери любимую — ту, что навеки исчезла. И никому из них нет дела до Моники, а ведь осталась только она.
Первым делом в глаза мне бросается мама, а точнее — её скрюченное тело. Женщина лежит на жестком матрасе и медленно поворачивается ко мне лицом, мокрым от слёз.
Я холодно спрашиваю.
— За что?
Знаю ответ, но хочу услышать лично от неё.
— Он принял тебя, как свою дочь, — тихо смеется, — подумать только — ты была у него всего лишь три года, но успела перенять всё — от мимики до манеры поведения. Даже отвечала его словами. Просила вернуть назад. Кричала, что тебе со мной плохо.
Ладонью опирается на кровать и встаёт. С горечью добивает.
— Я правда пыталась тебя полюбить, но не смогла. Алдо присылал тебе подарки и деньги и будто намеренно игнорировал свою вторую дочь. Этим он унижал меня и делал акцент на том, что, раз у нас близняшки, одна будет его ребенком, а другая — моим. Моника, пойми…