— Хорошо. Но, пожалуйста, не заставляй меня приходить на твои похороны, — обреченно соглашается.
— Не буду. Приглашу на похороны наших врагов, — зловеще улыбаюсь.
Мощная волна адреналина поражает сердце. Во рту появляется металлический привкус. Тело наполняется привычной жаждой.
Жаждой возмездия. И крови.
Ну что, Брайс, поиграем?
Глава 20. Моника даёт отпор
Спустя три дня
Судьбоносный день наступил слишком быстро. Острое чувство грядущей беды преследовало меня везде — утром, ночью, на прогулке и в кошмарах. Ни на секунду не отпускало. Терзало душу и сильно выматывало. Начисто лишало трезвого рассудка.
Всё это время я проводила с Брайсом. В основном он учил меня самообороне и стрельбе. Тренировал выносливость тела и подготавливал его к экстремальным условиям, граничащим с выживанием. Мы сразу обговорили, что великим стрелком за несколько дней я точно не стану, поэтому делали акцент на технике и скорости. Я насмешливо подмечала, что лучший навык — быстрое бегство, но постепенно с удивлением обнаружила, что тело с лёгкостью подчиняется моей воле.
Словно раньше я неплохо умела драться и не раз держала пистолет в ладонях. Это вызывало стойкое недоумение, но, к счастью, лишь у меня. Брайс же мои невероятные умения воспринимал как данность и со спокойной улыбкой гордо говорил: «Узнаю свою девочку».
Эта фраза провоцировала совсем неуместную злость, но я старалась вкладывать бешеную ярость в удары и взращивать в себе бойца, способного одним махом устранить противника. Увы, несмотря на все попытки, я так и не смогла победить Брайса. Он, в отличие от меня, был в отличной форме, потому что не провел последние месяцы в кровати и не впадал в кому.
Я отчаянно пыталась настроить себя на хороший исход, но мерзкое предчувствие не давало покоя. И, когда наступил день, после которого всё полетело в бездну, я поймала себя на мысли, что при любом раскладе живой мне не уйти. Если провалим задание — нас убьют, а если выполним — мне светит страшная «сказка», насквозь пропитанная кровью и обманом.
Буквально с раннего утра я тряслась и с ужасом смотрела на оружие, оставленное Брайсом. Стрелять по мишеням несложно — достаточно сконцентрироваться, а вот хватит ли у меня смелости взять на мушку живого человека?
Кем я стану, если уподоблюсь людям, которых презираю и ненавижу? Очевидно — чудовищем. Таким же, как Шмидт, Алдо и Брайс.
Первый особенно беспокоил. Он больше не врывался в мой дом, не сторожил у дверей, не терзал тело и, казалось, вовсе забыл о моём существовании. Я нутром чуяла — это не к добру. Рон задумал что-то ужасное и ещё проявит себя. Заставит захлебнуться горечью и криком.