Как только перешагиваем порог дома, к нам выходит Эд. На его лице вижу плохо скрываемую радость, ему явно не хватает общения с Майером, как было в первые дни его приезда из Германии. Откровенно говоря, я сейчас была бы весьма не против сожительства с Максимилианом, а очень даже за.
Пока снимаю верхнюю одежду и обувь, боковым зрением замечаю что Макс даже не проходит, а так и стоит в дверях, опершись о косяк.
— Чай будешь? — улыбается Эд и здоровается за руку с Максом.
— Нет, я буквально на минуту, — откашливается он. — На следующей неделе Ию отпустишь в Германию в качестве моей девушки?
— Что, одного раза не хватило, ты решил пойти на повторный? — как-то не очень весело отвечает брат и поворачивается ко мне. — Ты снова на это согласилась?
Не успеваю ответить, потому что Макс снова опережает.
— Ты не так понял. В этот раз все серьезно и без шуток. Я думаю, что тебе нужно знать о наших отношениях, — голос Максимилиана звучит уверенно, а вот я начинаю задыхаться от шока.
Не шутка, значит… Значит, это была не шутка… Что ж, молодец Макс, умеешь удивлять. Еще бы предупреждать умел…
Поворачиваюсь к мужчинам и нервно кусаю губы. Только бы не начали ругаться, а… Пожалуйста! Смотрю то на спокойного Макса, то на Эда, пребывающего в ступоре и уже начинаю обдумывать план дальнейших действий. Хлипенький такой план…
— Ты охренел, Майер? — выдает брат, переводя взгляд на меня. — Вы совсем охренели? Когда?!
— Не так давно, — тихо отвечаю я, но меня перебивает более уверенный голос Макса:
— Почти с самого начала.
В животе от услышанных слов порхают бабочки и хочется улыбнуться, подойти поцеловать своего мужчину, но не время и не место сейчас для подобного.
— Раздевайся и заходи, — Эд недовольно сводит брови на переносице и указывает в сторону кухни. — Оба, блин, живо на кухню! Партизаны хреновы!
Через несколько минут мы уже сидим на кухне. Я и Макс напротив Эда, как провинившиеся школьники. Брат сверлит Майера грозным взглядом и мне становится совсем не по себе. Хотя маленькая частичка моей души счастлива по-настоящему — если удастся решить вопрос с братом полюбовно и заручиться его поддержкой перед родителями, половина дела уже сделана. Ну хорошо, не половина, но малая часть.
— Ну хорош уже, — усмехается Макс. — Должны же были для меня быть хоть какие-то плюсы в знакомстве с тобой.
— Именно поэтому ты затащил мою сестру к себе в койку?! — рычит Эд, потирая переносицу, а у меня в груди закипает плохо сдерживаемая обида.
— Пойми ты уже, она не ребенок, ей двадцать лет, Эдик. Она взрослая девушка и имеет право на личную жизнь, — говорит Майер. — Или ты с предками собирался до сорока годков морозить ее взаперти от парней и на каждый день рождения дарить по котенку, чтобы скрасить одиночество?