Тогда-то я и понял, что вечной любви не существует, так же как и все в этом мире временно. В предке с тех пор тоже что-то надломилось — он погряз в работе, перестал обращать внимание на меня, мои успехи или проблемы. Чем старше становился я, тем более занудным и расчетливым он.
Вот, собственно, мы таким образом и пришли к главной проблеме: папочка заставляет меня жениться на дочери какого-то знакомого бизнесмена, иначе останусь без наследства. А мне этого, ой, как не хочется. Дело даже не в деньгах, а в доме и маминых картинах. Я не хочу, чтобы все это досталось абы кому.
Но и жениться на ком-то из-за этого тоже не горю желанием. Поэтому не придумал ничего лучше, чем соврать отцу о девушке из России, которая поразила меня своей красотой и утонченностью, которая в перспективе может стать моей женой, но для этого потребуется время. Предок поверил, хоть и без энтузиазма. Видимо сыграли свою роль давние воспоминания его жизни.
— Я был полон надежд, что на годик-два он оставит меня в покое, но у папочки другие планы, — вздыхаю я, отпивая горячий кофе из чашки.
Сегодняшний завтрак как-то совсем не удался. Я облажался по полной и все из-за непослушной девицы в вызывающе красном белье! Черт бы побрал это ее красное кружево…
— Он требует привезти девушку на мой день рождения в Германию. Показать товар, так сказать, — фыркаю я.
— А в чем проблема-то? — хмурится Эдгар, приютивший меня в гостевой комнате своего дома в качестве расплаты за оказанную ему помощь. — Женился бы на этой… Ингрид. А потом бы развелся.
— Не, брат, с этим не все так просто, там брачный договор и все рассчитано. Мне до тридцатого сентября нужно найти кого будет не стыдно показать отцу и кто не опозорит меня на всю округу. В общем, сыграет по моим правилам, а не как обычно оближет с ног до головы, когда узнает о том кто я, — подхожу и кладу чашку в мойку, окидывая взглядом утреннее безобразие. Не, ну это надо уметь так загадить. Хозяюшка, блин! — А уж тянуть резину с официальным браком можно сколько угодно, главное изображать вселенскую любовь и придумывать отмазки. Против любви отец не попрет, если поверит в этот спектакль.
Отвлекаюсь на пробегающую мимо кухни разъяренную сестру Эда. Надо же, а я думал что она блефует о том, что уйдет из дома. Человек-слово. Вроде бы ничего сверхъестественного не произошло, а кипиша-то навела!
Кстати, весьма неожиданный момент, что ей двадцать. В моей памяти она до сих пор жила как маленькая девочка-подросток с семейной фотографии на тумбочке Эда, а тут оказывается уже вполне взрослая леди. Стройная блондинка, глаза огромные, а взгляд просто убийственный. Удивлен, что за ней не волочится тележка с парнями, аккуратно уложенными в штабеля.