Когда пролетает последняя неделя, отведенная для практики, и завтра уже должны начаться лекционные занятия — я не выдерживаю. До этого ни разу не спрашивала брата о Максимилиане, чтобы не выдавать своего интереса, но тут просто странно: машина у нас, его тоже не было, как так?! Ну не уволился же он…
— Эд, а что слышно о Максе? — как бы между делом, за завтраком спрашиваю я.
— А что о нем должно быть слышно? — непонимающе поднимает на меня взгляд брат. — Нашел жилье на длительный срок где-то недалеко от центра, работает, сдает документацию… Что конкретно тебя интересует?
Так он все же приехал… Вот так новость! Почему же не забирает свои пожитки? Неужели не хочет пересекаться со мной?
— Я хотела узнать, почему его вульгарное красное безобразие до сих пор припарковано в нашем гараже и он так и не забрал вещи, — говорю я и отслеживаю в лице Эда недоумение. — Что?
— Так он забрал их, на следующий же день после того, как вернулась ты, — говорит так, как будто я должна была это знать.
— А как же тачка? — хмурюсь я.
— Тачка… — Эд вздыхает и отводит взгляд. Точно так же, как тогда это делал Максимилиан. У них, при упоминании этой машины, одинаковые эмоции — боль и тоска. — Тачка принадлежит ему только на пятьдесят процентов.
Какое-то время хлопаю ресницами и пытаюсь осмыслить сказанное братом. Ни черта не понимаю…
— Хочешь сказать вы ее купили вместе?
— Да, — кивает Эд и поднимается из-за стола, собираясь улизнуть от разговора. — Все сложно, Ия… Очень сложно, ты не поймешь.
— Эд! — встаю следом и загораживаю ему путь. — Поясни, пожалуйста!
— Господи, — рычит брат. — Тачка принадлежала нашему богатенькому университетскому другу. Он умер, его мать выставила тачку на аукцион. Моих денег не хватало, я попросил помощи Макса. Мы решили сохранить вещь, с которой связана почти вся наша студенческая жизнь от и до. Вот и все.
— То есть эта машина по факту вообще не принадлежала Максу что ли? — мои извилины не хотят работать в штатном режиме.
Еще бы! Только что рухнул главный мой стереотип о Майере: я-то думала, что он добровольно спустил бабки на тачку, вместо нормального жилья. Для показухи, просто потому что захотел, а тут…
— Да, да и еще раз да. Я могу идти на работу, допрос окончен? — приподнимает брови выведенный из душевного равновесия моими вопросами Эд.
Киваю и сажусь на барный стул. Что-то все как-то стремительно начало рушиться, все мои выводы и суждения об этом мужчине, о Максимилиане. Но больше всего обижает то, что он как шпион забрал свои вещи и даже не пытался со мной пересечься.