Только и свистнуло у самого уха. Тварь за её спиной влажно чавкнула, когти враз ослабли, и дочь Золтана Эйросского медленно стекла вниз, не найдя сил, чтобы испугаться.
И голос, словно дыхание утихающего ветра:
– Камилла…
– Патрик, – жалобно всхлипнула она, протягивая слабые руки.
Горячие змейки крови текли по изодранным плечам, спина занемела от боли. Так, что Камилла даже не нашла сил обнять любимого, когда тот рухнул на колени рядом с ней, обхватывая руками. Стиснул, не замечая, как болезненно выдохнула невеста. Прижался ледяными губами к её виску – горячему, влажному. И резко разомкнул объятия, почувствовав наконец кровь под ладонями.
– Ты ранена? – выдохнул Патрик, оглядывая её невозможными, прозрачно-голубыми глазами. Те стремительно темнели, возвращая привычный карий цвет, да и кожа мага воздуха теплела, наливаясь живыми человеческими красками. – Камилла… родная, любимая… Унесу, я унесу тебя отсюда…
Увы, Патрик Блаунт не сумел воззвать к собственной стихии. Так же, как это не получилось у Рафаэля Айронфисского, а затем – у Тадеуша Эйросского. Даром маг воздуха сжимал кулаки – через пальцы лишь сбегали змейки слабых разрядов, тотчас теряясь в кожаных перчатках.
– Не могу, – поразился Патрик, разглядывая собственные бессильные ладони. – Не подчиняется… впервые – не подчиняется… не рвётся наружу… Я – пуст…
– Амулет стихий! – болезненно, неузнаваемо выкрикнул ллей Тадеуш. – Проклятый… уб… Корнелиус… пьёт энергию, любую… Пьёт, как влагу! Когда выпьет до дна – мы сдохнем… Как скорлупа… пустая, высохшая… Он пьёт нас…
Камилла обернулась.
Маг огня по-прежнему не держался на ногах, и подобрался ближе лишь стараниями собственных воинов. Пользуясь тем, как смерч разметал неубиваемых тварей, ллей Золтан тоже сделал бросок вперёд, подхватив постанывающего Рафаэля. Магам и впрямь приходилось несладко. Амулет собирал прежде всего энергию стихий, притягивая их к себе, словно магнит – металл. Рафаэля и Тадеуша буквально выворачивало – так, что наследный принц скорчился у ног Рыжего барона, а маг огня невнятно ругался, припав на колено. Даже головы не поднимал, не в силах справиться с превосходящей силой.
– Ллейна… Одетта… – хрипло вытолкнул ллей Тадеуш. – Не уберёг… И вас… потеряю… Не… не сейчас, я ведь только… только нашёл…
– Столько пафоса, дорогой Тадеуш, – раздалось от дверей спокойное и усталое. – К чему так волноваться? И отчего ты не обождал в замке? Я ведь предупреждал и тебя, и твоих людей, чтобы убрались из города. Но ты, горячая голова, редко слушаешь мудрых советов. Потому что гордость. Потому что сам умный. А потом платишь за собственную гордыню – кровью своих детей. Кого тут винить, как не себя?