Пэр Нильс уже третью седмицу пробивался на приём в королевский дворец, и каждый день возвращался с неутешительными новостями: старые связи ничем не помогли пожилому учителю, а в живой очереди на приём пэр Нильс оказался не в первой тысяче. Мэма Софур скучнела с каждым днём, особенно когда пришлось им съехать из довольно приличной таверны в клоповник подешевле, а оттуда – в хижину на берегу рыбацкого посёлка, раскинувшегося чуть в стороне от города. Рыбак, владелец лачуги, оказался падок на выпивку и за бутылку вина согласился их пустить. Пэр Нильс едва не плакал, утверждая, что это недопустимо для светлейшей ллейны Камиллы, и что он рассчитывал на помощь столичных друзей, и что так не должно было случиться…
Камилла только крепче сжимала губы. Няньке полезно посидеть на рыбной диете, пэру Нильсу не повредит закалка характера, а ей позарез нужен собственный замок, земли и всё, что к ним прилагается. Пути назад не было; дочь Рыжего барона не собиралась возвращаться на родину.
Вот только пэр Нильс не выдерживал столь тяжёлых условий – сказывался возраст; нянька выпивала с хозяином лачуги всё чаще, и времени у Камиллы оставалось всё меньше. Во владения Эйросских ллеев её не пустят без высочайшего распоряжения, и все пути так или иначе упирались в замок Стоунхолда. И короля Родрега Айронфисского. А значит, ей требовалась аудиенция – и не когда-нибудь, а сегодня. Или вчера, потому что добывать средства на существование у Камиллы получалось всё хуже: местное ворьё свои рынки стерегло строго.
– Ллейна Одетта, – расплылся в холодной улыбке молодой господин, подавая руку спускавшейся по трапу молоденькой девушке в богатой одежде. Плащ на тоненькой фигурке казался тяжелее самой ллейны, а светлые волосы, короной обрамлявшие хорошенькое личико, добавляли облику ллейны Одетты воздушности и трогательной беззащитности.
Камилле та показалась совсем ребёнком, ни к жизни, ни к учтивому пустословию не приспособленным.
– Ллей Ленар, – губы ллейны Одетты дрогнули, нерешительно и словно от страха, а не от радости лицезреть встречающего.
– Счастлив видеть свою прекрасную невесту в добром здравии, – склонил голову ллей Ленар, и по губам его тоже скользнула улыбка. Камилла бы сказала – неприятная. – Безопасным ли было путешествие? Море благоволило вам?
– От Новой Гавани в Стоунхолд – всего два дня пути, ллей Ленар, – отозвались с палубы. – Мы не успели бы ни устать, ни заболеть за столь короткое время.
Ллей Ленар выпрямился, отпуская руку невесты, и тотчас вновь склонился в почтительном поклоне. Из-за его спины шагнул ллей Салават, а Камилла тихо выдохнула, наблюдая, как по трапу спускается самая прекрасная из женщин, которых она когда-либо видела.