Первым предвестником начинающегося подъема неожиданно оказался не сам серпантин, а бесконечная вереница грузовиков на обочине. При том, что все легковые машины спокойно ехали дальше и никакой пробки не было. Дальнобойщики лениво расхаживали туда- суда вдоль припаркованных фур, курили, болтали, кто-то даже ел, открыв нараспашку дверь кабины и совершенно точно никуда в ближайшее время не собираясь. Конца и края этой ленте из грузовиков видно не было, и я никак не могла понять, что их тут держит.
– На перевал фуры с интервалом пускают, – опять совершенно внезапно подал голос Хабиб, удивительно точно угадывая, о чем я сейчас думаю, – Узко там. Когда много грузовиков – тяжело.
– Ясно, – кивнула я и откинулась на спинку сидения, устремляя взгляд прямо перед собой.
С двух сторон нас уже окружали коричнево-желтые, будто трескающиеся скалы, но чувствовалось, что ещё совсем невысоко. Вдоль трассы, в овражке, весело журчала речка. Бурная, каменистая, но такая мелководная и тонкая, что больше напоминала ручеек.
– Весной почти до самой дороги она. Снег тает…– опять прокомментировал Хабиб, четко уловив направление моего взгляда.
Его настроение неуловимо изменилось, делая атмосферу в салоне теплее и дружелюбней. Черные, слегка прищуренные глаза, цепко следящие за дорогой, засветились теплотой изнутри.
– Бывал уже здесь? – задавая вопрос, ощущала себя минером. Шажок не туда и «Бах»! Опять погрузимся в опостылевшее молчание.
– Часто, село моего отца прямо за перевалом. Родственники там…– Хабиб замолчал. Покачал головой рассеянно – будто сам от себя не ожидал, что затеет со мной разговор, но потом добавил, – Люблю эти места…А тИ в первый раз?
Черные глаза мазнули по мне косым взглядом, ошпаривая и тут же отпуская.
– Да, – я с готовностью ответила, – Здесь очень красиво.
– Ва-а-ай, – протянул Хабиб, криво ухмыляясь, – Ты ещё не видела "красиво", Мадин. Подожди.
На этом наша короткая беседа оборвалась. Сатоев вновь нахмурился, плотно поджимая губы и следя за дорогой. А я отвернулась к окну, пряча улыбку. Пусть теперь делает вид, что всё такой же суровый – не буду ему мешать. Внутри стало щекотно и тепло. Хотелось болтать дальше, но что-то тормозило, да и виды за окном отвлекали.
Хабиб был прав. С каждым метром пейзаж менялся, забираясь по шкале совершенства на новую высоту. Дорога постепенно стала уже, превратившись с натяжкой в двух полосную. Запетляла вдоль скалы, становясь классическим горным серпантином – когда с одной стороны над тобой нависает давящая каменная масса, а с другой пролегает пропасть, в которую страшно смотреть – так высоко.