Первое, что увидела, это виноватый затравленный взгляд Ирки, шепчущей мне одними губами «блин, Мадь, извини!». В ответ я только мотнула головой, чтобы зря не корила себя. Она же не знала, что Хабиб вернется, и что Виктор выдаст такое при всех за столом, косвенно унизив меня. Хотелось куда-нибудь провалиться…
Хорошо хоть Сатоев руку убрал наконец. Покосилась на него, в тот момент, когда он сцепил свои огромные ладони в замок и подался к Виктору через стол. Медленно покачал головой, смотря исподлобья.
– Вай, бра-а –ат… – пропел таким голосом, что у меня невольно тянущий холодок по спине пошел, а Виктор и вовсе замер с восковой маской на лице, пялясь на Хабиба.
Все замолчали на пару секунд, застыв на своих местах. От Сатоева, нависшего через стол над совершенно позеленевшим Виктором, исходила такая угроза, что ее можно было нащупать в воздухе и разрезать ножом. А потом Ирка что-то звонко спросила у сидящего рядом Рената, он с заминкой ответил, и все быстро переключились на них, явно решив, что так безопасней. Я же легонько дернула Хабиба за локоть, заставляя обратно нормально сесть на стул.
Ощутила, как от напряжения стали каменными мышцы на его предплечье. Затаила дыхание, ожидая реакции…Секунда, две…И Хабиб коротко дернул рукой, освобождаясь от моих цепких пальцев, и тяжело опустился на стул. Только языком цокнул, продолжая недобрым взглядом сверлить выдыхающего с облегчением Виктора.
Я буквально кожей ощущала, как в Сатоеве все клокочет и ему хочется довести стычку до апогея. И то, что он сдерживается…Только из-за моей безмолвной просьбы, выраженной в прикосновении к руке – это было…Я плохо разбиралась в своих ощущениях в тот момент, но все тело затопила странная жаркая эйфория, словно я зашла в клетку к тиграм и мне ничего за этого на было.
Виктор же рассеянно покрутил вилку, поправил очки на переносице, опустил глаза на тарелку, не в силах, видимо, выдержать давящего внимания Хабиба, откашлялся в едва заметно дрожащий кулак и…
Черт, он что? Решил продолжить?!
Нет, ну, что за дурак?! Я чуть в голос это не сказала, когда поняла, что Соколов снова открывает рот. Нет, я понимаю, что у него гордость ущемлена, и трусом выглядеть не хочется, и еще куча причин у него есть попытаться сохранить лицо, но…
Но с каких пор бравада стала сильнее инстинкта самосохранения???
– Простите, не думал, что вас заденет этот невинный вопрос, – надменно выдавил из себя Виктор Павлович, кривя один уголок тонких губ в улыбке.
– Ти бл…бЭссмертный чИто ли? – едва слышно изумился Хабиб, вскидывая брови и собирая лоб гармошкой.