Алиса ад пережила. Была на грани. У черты, после которой уже нет возврата. Одна, наедине с нестерпимой болью. С опустошением внутри.
От самого себя становится тошно. Мерзко. Все как в тумане. Как в черной бездне, где демоны разрывают душу на части и громко хохочут над моими жалкими попытками выбраться из их цепких лап.
Мерзавец. Подонок. Ублюдок.
Я просто ползучая тварь. Требовал, чтобы она все рассказала о прошлом. Чтобы подчинялась мне. Была моей игрушкой. Красивой куклой в руках настоящего монстра, упивающегося ее беспомощностью. Радующегося, что именно ко мне она пришла. Что я стал спасителем ее семьи. А на деле просто…
— Аааааааа! — ору на всю комнату, кидая со всего размаху первое попавшийся в руку предмет.
Внутри все разрывается. Уничтожается по щелчку пальцев.
Идиот. Урод. Мразь.
Не выяснив ничего, поверил на слова близким людям, что отравили своей ложью. Сделали из меня дурака. Выставили любимую девушку обманщицей, предательницей. Не дали с нею рядом быть. В самые трудные, жестокие моменты в жизни.
Стук повторяется. Еще громче. Бьет по мозгам. В ушах отдает оглушающим набатом. Словно вилкой по стеклу режут.
Да дайте мне спокойно упиваться жалостью к себе. Пусть весь мир катится к чертям. Мне насрать на все. Каждый вдох подобен смертельному удару. Как будто серную кислоту разлили по всей комнате, и вот она проникает в легкие. Отравляет. Убивает. Медленно и мучительно. Как я того заслуживаю.
— Пошли все нахуй! — ору из последних сил.
Слабость во всем теле. Когда я последний раз ел. День назад или два? А может, уже целую неделю тут сижу и просто прикладываюсь к очередной бутылке?
Под ногами разбитое разноцветное стекло. Осколки так и манят взять их в руки и что-нибудь натворить. Сделать себе еще больнее. Ведь разве я достоин жить после того, что причинил Алисе?
— Тимур, открой мне дверь. Пока я ее не выломал.
Строгий, грозный голос отца. Недаром он столько лет военным служит. Должен иметь командирский, жесткий характер. Который сейчас на мне применит. А мне, блядь, нахрен это не нужно.
— Сынок, я хочу проверить, как ты там. Уже три дня не выходишь из комнаты.
Ну хоть не неделю. Хотя, кажется, что вечность тут сижу.
Еле передвигая ногами, дохожу до двери. Проявив максимум усилий, открываю. Тут же яркий свет бьет по глазам. Морщусь, зажмуриваюсь. Хватаюсь за голову, вновь уплывая в темноту.
— Что тебе нужно? — падаю в кресло, смыкая веки.
Как же хочется послать его к черту. Но совесть не позволяет. Родной все-таки человек.
— Сколько ты выпил, сынок? — спокойно, как будто ничего страшного не произошло, и его отпрыск не превращается в заядлого алкоголика.