Такими темпами ты, Воронцов, будешь бутылки сдавать.
— Я очень рада, что ты избавился от этой девки, — передергивает. — Понял наконец-то, что из себя представляет та сучка. Она тебя не достойна, дорогой.
Прикасается пальцами к щеке, а мне охота в душ сбежать и кожу терять до остервенения, лишь бы от ее ручонок избавиться. Быть с ней в одной комнате уже омерзительно, а позволять в штаны мне лезть… подобно смерти.
— Кто же тогда достоин, а? — разглядываю ее с ног до головы.
Короткое красное платье, едва прикрывающее задницу. Глубокое декольте, откуда сиськи выпадут в любой момент. Накаченные губы. Наращенные ресницы. Вся сделанная кукла, вызывающая лишь скуку и тошноту.
— Давай забудем прошлые обиды, — ластится как мартовская кошка. Разве что не мурлычет. — Нам же было так хорошо вместе, Тимурчик, — соблазнительно шепчет, как будто я могу на это клюнуть. — Поверь, я сделаю тебя счастливым, милым. Не то что твоя подстилка.
— Милая, — приторно-сладко улыбаюсь, схватив ее двумя пальцами за подбородок. — подстилкой была ты, — с наслаждением улыбаюсь при виде ее удивленно вытянутого лица. — С тобой было круто трахаться. Без обязательств и клятв верности.
— Ты не можешь так говорить, — искренне удивляется. — Чертова девка не в состоянии… Ай!
Сжимаю запястье и тащу к двери. Надо вытолкнуть суку из комнаты, а то ее сраный запах в воздухе летает. Чтобы больше духу ее тут не было. И пусть только кто-то из персонала попробует ее впустить.
— Запомни раз и навсегда, Катенька, — прямо в лицо. — Алиса, — четко выделяю имя. — не подстилка. Она мне очень и очень дорога. А ты ей даже в подметки не годишься. Сделай милость, — выталкиваю стерву в коридор. — проваливай из моего дома. Игры кончились. Мне на тебя глубоко насрать.
— Ну это мы еще посмотрим, Воронцов, — злобно шипит. Бедную шлюшку обидел злой дядя. — Ты еще пожалеешь, что выставил меня.
— Да неужели? — ехидно ржу, еще больше задевая ее самолюбие. — Мне уже страшно, дорогуша.
Изображаю на лице неподдельный ужас. Трясусь весь. А после хлопаю дверью прямо у нее перед носом. Пусть, блядь, уматывает далеко и надолго. Надоела. Устал. Перегорел. Пересмотрел свои приоритеты на будущее.
Такие сраные девки мне больше не нужны. Баста. Финита ля комедия.
Любовь…
Если она настоящая, за нее нужно бороться. Порой с самим собой.
Слова отца стреляют в голову как очередь из автомата. Пробивают невидимую стену, которая начинает рушиться кирпичик за кирпичиком.
Нужно что-то решать. Бороться. Попытаться все исправить. Не важно, сколько времени на это потребуется. Два дня, неделя или несколько месяцев. Я ко всему, твою мать, готов.