Ах, значит, Павлик! Да он даже в тройку её парней не входит. Так, для конспирации. А тот и не против – скрывает свои отношения с пятидесятилетней женщиной, хотя самому двадцать. Там всё продумано!
И подобного мне что-то не хочется…
– Э, нет. Такой мне не нужен, – кривлюсь. – И вообще, мам. Мне мужчины постарше нравятся.
Вот зачем я это говорю?
– Постарше? – бровь выгибает. Да она ещё и удивляется! У них с папой разница лет десять! – Насколько?
Так, нельзя говорить про Назара.
– Ну, лет на пять.
– Ой, тьфу. Я-то думала, примерно, как Айдаров. Я бы тогда вообще… С ума сошла.
– Это почему?..
Господи, Дарина, молчи!
– Слушай, – она вдруг подаётся вперёд, хватает меня за колено. И смотрит так пронзительно, с надеждой, но в тоже время с какой-то настороженностью. Опасно. – Это ведь не Назар?
Ладони вмиг потеют. Сердце грохочет, а тяжёлый ком в солнечном сплетении на все органы давит.
– Да нет, не он, – сипло проговариваю. Когда-нибудь я перестану врать, но… Впрочем, всё равно.
– Фух, – отстраняется от меня, хватается за сердце и прикрывает глаза.
Да что же такое? Что у папы такая реакция странная, что у мамы.
– Почему «фух»? – непонимающе лепечу. – У Назара Таировича есть какие-то секреты, о которых знаете вы, но не знаю я?
– Да нет, – вроде спокойно отвечает. – Просто он бабник. Был, до некоторого времени. Сейчас не знаю, но… С его-то внешностью…
Бабник? Ну, может быть… Но меня это не волнует. Главное, что он не спит ни с кем, пока мы делаем это вместе.
– Тогда пора рушить детскую мечту Алины о нём, – тихо посмеиваюсь, вспоминая, как малышка сохнет по другу отца.
– Алине можно, – отмахивается, отворачиваясь. – Ладно. Я тебя поняла. Познакомишь как-нибудь потом. Тебе повезло, что папа у нас дурачок и слушает тебя постоянно. Узнает – потом надоедать будет.
Папа не дурачок. Просто доверяет мне.
– Ну, ты же ему не скажешь? – шепчу с надеждой.
Мама хитро улыбается.
– Посуду сегодня моешь ты.
– Замётано, – протягиваю ей кулачок. Она отбивает его в ответ, а затем задумчиво произносит:
– Кстати, насчёт Назара…
Да забудь ты о нём уже!
– Он хороший друг. Партнёр. Но как семьянин… Не очень.
И почему она всё это говорит?
– Да мне пофиг, мам.
– Ну, ладно, – пожимает плечами. Встаёт с качели и с улыбкой произносит: – С тебя посуда.
Я тоже поднимаюсь и надеюсь, что маму победить мне удалось. Хотя, кажется, это еще вопрос, кто кого. Ведь именно я спустя время мою на кухне посуду, как просила мама. Цепляю раковину, плитку, холодильник. И плевать, что чисто, оно получается само.
Возвращаюсь в свою комнату довольная, по пути встречаясь с растрёпанной Кариной. Выглядит она помятой и без настроения.