Пока они идут к машине я вижу, как девочка что-то взахлёб рассказывает маме и смеется, прижимая руку Николь к своей щеке…
У меня никогда не было матери. Точнее, номинально она есть. Я даже знаю, как она выглядит и где живет, но по-настоящему, чтобы вот так рассказать ей о своих делах, переживаниях, секретах, такого никогда не было.
Она оставила меня отцу, когда мне не было и года. Сказала, что это он виноват в моем рождении, а она не хочет ставить крест на своей жизни в семнадцать лет. И угадайте, откуда я знаю такие подробности? Нет, не от папы. Она сама мне всё это рассказала как-то, в очередной раз будучи проездом в нашем городе…
Отец тоже тогда был молод — всего на год старше матери. Взять ответственность за маленького человека не мог. Или тоже не хотел. И воспитывали меня бабушка с дедом. Они стали мне родителями.
Бабушка всегда была очень строгой, она держала меня в строгости, часто повторяя, что сына уже упустила, поэтому мне не даст пойти по его разгульным стопам. Да я и не планировала, если честно.
Но вот дед у меня — мировой! Он — мой самый главный друг детства и юности. Только он всегда слушал меня и помогал разобраться с моими проблемами. Именно разлука с ним тяжелее всего дается мне в последние две недели.
Пока мы едем к дому Николь, девочка, которую, как оказалось, зовут Диана, щебечет без умолку. Ника пытается её немного усмирить, но ребенок настолько увлечен, что совершенно не внемлет матери. А меня почему-то это умиляет. Какое же счастье — когда у тебя есть тот, кому можно вот так нести всякую чушь, и тебя за это еще и целуют в обе щечки.
Мы подъезжаем к старой пятиэтажке, каких большинство в нашем городе. Двор выглядит совсем непривлекательно, даже пугающе. Двери подъездов расписаны краской из баллончиков, скамейки все изломаны, вокруг полно разнообразного мусора. Я останавливаю машину напротив детской площадки и невольно отмечаю, насколько удручающее зрелище она создает. По сути от неё осталась только железная горка. На месте карусели только железный столб, торчащий из земли, а от качелей остались только две треугольные опоры. Довершает картину «счастливого детства» компания явно нетрезвых молодых людей, расположившихся на бортиках песочницы, которая давно забыла, что в ней когда-то был песок.
Что ж это за дом такой?! Он что, находится на особом статусе, и коммунальные службы обходят его стороной?
И самый главный вопрос: как Ника может тут жить? да еще и с маленьким ангелочком? Ответ я попыталась найти на лице девушки, сидящей на заднем сиденье. Но та наверное неправильно поняла мой взгляд, потому что сказала следующее: