Смотрю на Тамару. Догадываюсь, что она ответит согласием. Что ж, два месяца это и правда не вся жизнь.
— Поезжай со спокойным сердцем, — говорю я отцу. — Мы тебя прикроем.
Он довольно улыбается и с чувством пожимает мне руку. А я понимаю, что впервые за всю жизнь останусь в этом городе без него.
Сегодня в разгар рабочего дня в сервис приходит Пабло. По его торопливой походке и хмурому лицу, догадываюсь, что случилось что-то нехорошее. Вытираю грязные пальцы и иду ему на встречу. Он с вызовом смотрит на меня и прячет руки в карманы. Что ж, не осуждаю его за это.
— Алехандра снова в больнице, — сухо сообщает он. — Беременность удалось сохранить, но состояние сложное. И я считаю, что ты должен быть рядом с ней.
— Я никогда не отказывался от своего участия, — напоминаю я.
— Ты должен настоять на браке. Неважно, что она этого больше не хочет. Так будет правильно. А со временем все наладится, — надменным тоном произносит он. — Рано или поздно моя дочь простит тебя.
— Я не буду этого делать, — упрямо говорю я. — Но непременно навещу ее в больнице.
— Чего ты хочешь? — неожиданно спрашивает Пабло и ставит меня этим вопросом в тупик. — Может быть, мне перевести тебе на счет хорошую сумму? Или дать должность в своей кампании?
От злости на него у меня сводит челюсть. Как ему вообще такая мысль в голову пришла?
— Из уважения к вам притворюсь, что я этого не слышал, — приближаясь к нему, с яростью произношу я. — Уходите.
— Бедный, но принципиальный? — криво усмехаясь пытается уязвить меня Пабло.
— Не имеет значения, что вы обо мне думаете. Главное, что я знаю о себе, — отвечаю я и не дожидаясь новых издевок, возвращаюсь на рабочее место.
Отпросившись на час пораньше, отправляюсь к Алехандре. По пути заглядываю в магазин, чтобы купить ей ее любимых лакомств. Немного волнуюсь перед нашей встречей. Не хочу, чтобы она разволновалась и ей стало хуже. Долго придумываю, что скажу ей. Как попытаюсь достучаться до нее, чтобы она меня не отталкивала. Да, я виноват перед ней. Я предал ее, причинил ей боль. И если бы она не была беременна, то вряд ли бы стал навязываться. Для таких ран нужно время, много времени. Но в нашей ситуации его просто нет.
Когда я вхожу в палату, Алехандра лежит в постели и листает журнал. Увидев мня, корчит недовольную гримасу.
— Зачем приперся? — грубит она. — Я же тебе четко сказала, что не желаю тебя больше видеть.
— Как ты себя чувствуешь? — не обращая внимания на ее выпад, спрашиваю я. Беру стул и сажусь рядом с ней. Она буравит меня взглядом полным злости и раздражения.