Мне больно, но я слушаю.
Глажу шрамы на лице. Я ему верю. Верю, что до последней секунды он думал обо мне, пока не потерял сознание. Что тогда произошло, я не знаю полностью. Не знаю, как он сумел спастись: в наручниках, избитый, горящий заживо. Он не рассказывал, а сама я развязки не видела. В тот момент Толя вез меня в свою резиденцию, чтобы спустить шкуру плетью.
— На меня бензин течет сверху горящий, а мысли про тебя… — Алекс осторожно целует губы, словно боится размазать помаду. — Я кое-как дверь открыл, из машины выкатился и лег. Полыхало сильно, темно, меня не заметили… А может, там не было никого уже. Я не смотрел, не до того было.
— Как тебе повезло… — голос срывается.
Я глажу мускулистую грудь и прижимаюсь щекой. Ему очень повезло, что он такой. До последнего себя в руках держит. Сумасшедший. Голодный до адреналина. Ни боли, ни страха толком не чувствует, хладнокровный, что бы ни случилось. Будь он нормальный, он бы погиб.
— Знаешь, — признаюсь я, — я так мечтала, чтобы ты и вправду меня увез… Накануне ночью о тебе мечтала. Ты появился, как какое-то чудо. Представляла, как мы будем вместе, какой будет постель, как любить будешь…
— Ну что ты расчувствовалась?
Алекс укоризненно вытирает слезу со щеки. То, что начиналось, как прелюдия, превращалось в признания, но я хотела сказать все. Пусть не думает, что мне было плевать на него во время расправы. Несмотря на то, что оболгала его, обвинив в изнасиловании, не было.
— Я чуть с ума не сошла, пока смотрела. Думала, ты погиб.
— Я бы тебя раньше забрал, — он гладит мне лицо, снисходительно глядя сверху вниз. — Лечился долго, три месяца в себя приходил. Я приехал расквитаться с Захаровым, но я о тебе помнил, Ника.
— Я обрадовалась, когда увидела тебя живым…
— Несмотря на то, что потом было? — спрашивает Алекс.
Он про то, что произошло в гараже. Ну и что… Я смотрю ему в глаза. Мы оба вспоминаем, как он приставил пушку к моему рту. Тому самому, из-за которого с ума сходил от страсти.
— Ты испугалась? — Алекс ведет по моим губам пальцами, сминая — как тогда пистолетом. От них пахнет ветивером.
— Не представляешь как… Думала, ты убьешь меня, — шепчу я, ощущая возбуждение. Целую пальцы, беру их в рот. Мне нравится ощущать их на языке. Особенно под внимательным взглядом Алекса.
— Только не мою куколку…
Он глубоко вдыхает, пока я беру его пальцы глубже, напоминая, что кроме угроз в гараже еще кое-что было. Он убирает руку. Влажные пальцы ложатся на шею, а язык проскальзывает в рот, раздвинув послушные губы. У нас было случайное знакомство, тяжелый брак, неудачная для меня общая постель, но Беспредельщик сумел меня отогреть… Нас накрывает волной страсти. Мы раздеваем друг друга, срывая одежду. Алекс включает воду и, сходя с ума от поцелуев, мы вваливаемся под душ.