Мне холодно и неуютно. Алекс замкнулся, рядом с ним страшно. Я иду в ванную, не зная, куда себя деть. Она шикарна: зеркала, свет, бело-золотой кафель. Небольшая, но умелым дизайном и правильно поставленным светом создано ощущение пространства. Я мою руки и умываюсь. У меня испуганно-напряженный вид, словно я постоянно жду опасность. Как животное в клетке. Алекс не понимает страхов женщины, оказавшейся среди врагов в чужом доме.
— Ника, — зовет он, и я возвращаюсь в комнату.
Алекс снял пиджак и сидит в той же позе. Ковыряет браслет. Я сажусь рядом, следя, чтобы между нами было пространство — не хочется вплотную.
— Ты голодная? — продолжает он. — Я ужинать не буду, спать хочу…
Я надеюсь, он не тронет меня. Он устал, и днем, заметив, что я избита, не стал давить. Кто знает, вдруг повезет и он не будет насиловать меня всякий раз, когда я не хочу, а он хочет…
— Алекс, о моей дочери… — я пытаюсь сформулировать вопрос. — Нас разлучили в тот же день. Я три месяца ничего о ней не знаю. Ты что-то слышал о ней?
Он смотрит на меня, и я не скрываю, как мне больно.
— Она с Захаровым, — спокойно отвечает он. — Где он, неизвестно, но мы думаем, страну они не покидали.
— А когда вы ее найдете? — я перестаю дышать от страха. — Что будет? Что с ней станет?
Под браком он мог подразумевать только наш союз. Зачем ему чужой ребенок? Алекс видит тревогу в моих глазах.
— Не переживай, Ника, — серьезно говорит он, не осталось ни капли от того Алекса, который бешено жал на газ или целовал меня, приставив к шее собственную пушку. — Я детей не убиваю.
Я прикусываю нижнюю губу, чтобы не плакать, но слезы все равно застилают глаза. Алекс возится с лохматым краем браслета: пытается сплести обратно, а мне хочется подлизаться.
— Дай руку, — прошу я. — Я помогу.
Помедлив, он протягивает руку. Я расправляю нити и начинаю переплетать браслет. Пальцы действуют уверенно и неторопливо, я много раз заплетала косы куклам. Становится грустно от воспоминаний: в детской мы с Полинкой весело болтаем и плетем косички… Нити рвутся и расползаются, браслет буквально разваливается на части: нити старые, плюс пострадали от огня.
— Брось, — Алекс расстроенно трясет запястьем, видно, что браслет ему жаль. — Ему конец.
— Сними. Я подберу такие же нити и поменяю. Я умею.
Алекс развязывает браслет, я разглаживаю его на ладони, ощущая тепло.
— Давай спать, — устало предлагает он.
Мы ложимся вместе, но Алекс сразу же засыпает, оставив меня в тяжелой тишине большого дома. На потолке тени от деревьев, свет проникает между неплотно задернутых штор.