— Стас… — мое имя из ее уст лучше любого признания.
И как я не понял этого раньше? Она никогда не говорит прямо о чувствах, но они все как на ладони.
Раунд за мной. Но все это затевалось не ради победы. Это не галочка в списке желаний. Не прихоть. Она моя жизненная потребность. Колючая. Дерзкая. Резкая. Своенравная и своевольная. Моя.
Больше не жду разрешения, чувствуя, как она расслабляет руки. Самозабвенно целую любимые губы, которые тут же мне отвечают. Раскрываются, впуская меня. Электрический ток бежит по венам, а за ним горячая лава.
— Как же я скучал, — произношу между поцелуями. — Риша, я л…
Она не дает мне сказать, затыкая следующим поцелуем, жарким и умопомрачительным. Отпускаю, наконец, ее руки, скольжу ладонью вверх от живота к шее, ощущая, как неистово колотится ее сердце.
Миновав ворот рубашки ласкаю кожу. Риша обнимает меня за плечи, царапает кожу, кусает губы. Наказывает. Я не против. Пусть лучше так, рядом со мной, чем где-то еще и с кем-то другим.
Риша
Я люблю тебя.
Люблю.
Его слова до сих пор звучат в моей голове. И я сама не понимаю, что чувствую. Хотя, нет. Понимаю. Я чувствую его. Стаса. Так близко, насколько позволяет наше положение. А еще…
Раскрытые губы на моей шее.
Ненасытные руки под рубашкой.
Горячее дыхание на коже.
Сладкую тянущую боль внизу живота.
— Не вздумай бриться налысо, Белецкий, — зарываюсь пальцами в его густые темные волосы, запрокидывая голову, а он прикусывает мою кожу поверх ключицы.
— То есть ты за татушку на лице? Нравятся тебе татушки? Да? — затуманенные страстью темные омуты снова перед моим лицом.
И очередная отсылка к Ярославу. Он действительно так сильно ревнует? Что за бред?
— Нравятся. Напишешь себе на лбу «я дурак», а на заднице «собственность Риши Мариновны».
— Вот как ты теперь запела? Собственность?
Кладу ладони ему на шею и касаюсь большими пальцами нижней губы. Глаза в глаза. Теперь я знаю. Вижу. Он и правда не хочет меня потерять. Меня? Шизанутую на всю голову инопланетянку? Осознание нокаутирует гордыню. Кажется, не только он облажался. Ладно… Нужно просто попробовать быть серьезнее. Вот у меня никогда не было проблем с прямотой, но когда дело касается романтических чувств, все кисло, как жопки муравьев.
Просто нужно сказать безо всяких шуток или криков. Все, как есть. И как другие с этим справляются? Я могу послать весь мир нахер, разбить кому-нибудь нос, но выразить искреннюю привязанность… Просто жесть.
— Стас, не нужно меня ревновать, ладно? Если я с тобой, то я с тобой, — произношу на полном серьезе.
— То есть, моя собственность? — играет бровями.