— А теперь иди и поцелуй меня за то, как я все хорошо придумал.
— Твоя мама расстроилась? Она ведь для этого дала тебе то задание. Номер с новичком и…
Не могу удержаться от хохота, потому что тоже самое спросил у Маргариты Ивановны, после того как отшил Михаила Юрьевича.
Я хотела, чтобы мой сын вернулся к жизни и вспомнил, для чего он вообще начал танцевать, и как это, когда рядом кто-то живой, а не робот со стальными мышцами.
— Моя мама меня понимает. Не волнуйся на это счет.
— Ладно, Белецкий. Как знаешь. Но если что, я ни при делах. Это твое решение, и…
— И я предлагаю закрыть уже эту тему.
— Я хотела сказать, — Риша обхватывает мою шею руками, — иди сюда…
Мне не надо повторять дважды.
Риша
К черту идет романтика, сериалы по телеканалу «Россия» и здравый смысл. Просыпается страсть. Необузданная. Неудержимая. Жгучая и всепоглощающая.
Моя постель встречает нас жалобным скрипом. Терзаю желанные губы, и тяну рубашку у Стаса на груди. Слышится треск рвущихся ниток, а с ним и рвущихся нервов.
— Моя очередь, — хрипло произносит Стас, кусая меня за подбородок.
Пуговицы летят во все стороны. За ними обе испорченные рубашки. Свет потушен, здесь только мы. И останавливаться совсем не хочется. Никаких больше страхов. Только не с ним.
Жадные поцелуи, руки по чувствительной коже. Избавляемся от остатков одежды, одержимые друг другом. Почти не понимаем, что делаем. Меры нет. Запретов тоже.
— Я сплю? — спрашивает Стас, касаясь губами груди, пока его ладонь скользит вниз по моему животу.
— А что? Тебе такое уже снилось? — превозмогая стон задаю встречный вопрос.
— Ох, Риша…
Зажмуриваю глаза от удовольствия, мозг, кажется, вытекает через уши. Ну и ладно. Он мне больше не нужен. Новый стон зарождается в горле, а внутри живота сжимается раскаленная пружина.
— Ты себе и представить не можешь, что мне снилось. И теперь я намерен каждую из своих фантазий воплотить в жизнь. Так что готовься…
Еще пара круговых движений пальцами по самому чувствительному месту, язык Стаса проделывает тоже самое на вершине груди. Дышать становится все труднее и труднее.
— Стас… — его имя срывается с губ то ли в упреке, то ли в мольбе.
— Да, моя девочка? — произносит, скользя губами вверх по шее.
— Я…
— Да? Скажи, чего ты хочешь? — дразнящий шепот.
Его дыхание возле уха. Мурашки по коже. Кладу свою ладонь, поверх его, чтобы показать, чего именно я хочу.
— Ничего из тебя не вытянешь, — усмехается Стас.
— Я… Тебя… Убью сейчас! — вперемешку со вздохами выдавливаю я. — Дотянусь только до твоего…
Но Стас не дает меня закончить, зато позволяет сделать кое-что более приятное. Проводит языком по уху и прикусывает мочку, втягивая ее в рот, а его пальцы… Отпускают пружину. Горячая волна сладких спазмов сотрясает тело, пока Белецкий сдавленно материться, покрывая поцелуями шею.