Этой фразе было не суждено стать законченной и улететь в космос, ко всем остальным оскорблениям, которые были сказаны обо мне. Ну вот почему люди такие тупые? Я ведь предупредила.
* * *
— Привет, — говорю в телефон, прижимая салфетку к рассеченной губе.
— Риша, что случилось? Ты звонишь мне сама, еще и среди белого дня? — обеспокоенно спрашивает мама, но не упуская возможности подразнить меня.
— Вообще-то ты, как взрослая, должна переживать обо мне и звонить, чтобы удостовериться в целости и сохранности собственного ребенка.
— За своего ребенка я не переживаю, а вот за весь остальной мир… Что стряслось, дочь. Каков ущерб?
— Если тебе позвонят сегодня и скажут, что я отлупила одногрупницу просто так, не верь им.
— Так за что тогда отлупила?
Вздыхаю, медленно шагая вдоль дороги и сопротивляясь порывистому прохладному ветру. Все сегодня против меня.
— За дело…
— В полицию пойдут?
— Вряд ли. Я ей всего-то леща успела дать, потом нас растащили.
— Ты сама-то в порядке?
Комкаю салфетку, на которой видны засохшие пятнышки крови, и выкидываю в урну возле магазина.
— Нормально. Она заехала мне по губе своими орлиными когтями, когда махнула крылом, но на этом все.
— Риша…
— Как там твои дела, мам? Как новый коллектив? — перевожу тему, потому что не нуждаюсь в жалости, даже от матери.
— Как-как? Одни курицы безголовые. Некоторые не знают, что такое чек-листы. Зато знают, как пользоваться кофемашиной. Наверное, придется задержаться здесь до нового года.
— Будешь делать из куриц павлинов? — усмехаюсь.
— Людей я попытаюсь из них сделать и хороших мастеров для салона комфорт-класса. Главное зарплата им нравится, а вот учить продукцию и правила не очень.
— Кошмар, — возмущенно цокаю и следом смеюсь.
Я уже так соскучилась по нашим с ней чайным вечерам с обсуждением всех и вся. Телефон, это совсем не то. Он не передает чувства и атмосферу. Но за неимением большего, приходится довольствоваться тем, что есть.
Вхожу во двор центра «Малый зажигай!», все еще болтая с мамой по телефону и рассказывая о событиях последних дней, и совсем немного сбиваюсь с шага, увидев на порожке кого-то из Белецких. Знать бы еще кого именно.
Присматриваюсь и узнаю принт на серой толстовке. Та самая, в которой Стас был на первом занятии. Либо это он и есть, либо у братьев одинаковые вещи, что вряд ли, потому что одеваются они все-таки по-разному. Хотя… Кто знает этих близнецов?
— Ладно, мамуль. Я добралась, и у меня тут… одна заноза в заднице, — произношу довольно громко, поднимаясь по ступеням.
Парень широко улыбается, услышав последнюю фразу. По расслабленной позе и вскинутой темной брови понимаю, что передо мной все-таки темный близнец. Я не ошиблась.