— Сейчас!
— Нет, — одним словом жестко обрубает все мои попытки надавить на него. — Ты не готова. И натворишь глупостей. Потерпи несколько дней. Все скоро закончится. Но знай я вчера вечером, кто это сделал, — не позволил бы тебе ночевать в общаге.
* * *
— Ты уверен, что не надо доктора вызвать?
Обеспокоенно смотрю на Ярослава, у него температура подскочила к вечеру до тридцати девяти градусов. Лежит на диване, обложившись какими-то бумагами, схемами… Зачем? Ведь он на больничном и мучить нас на парах еще долго не будет. Недели две, не меньше.
— Не надо, все идет, как и должно идти. — Холодов морщится, отодвигая от себя чашку с остывшим чаем. — Странно вообще, что сегодня днем не было температуры.
Он злится еще и потому, что пока едва заметно, но уже начинает покрываться красными пятнышками, которые очень скоро превратятся в россыпь наполненных жидкостью пузырьков. Посмотрим, конечно, что будет завтра и послезавтра, но уже сейчас очевидно: как минимум лицо и шея будут полностью покрыты сыпью.
Вот тебе и грозный гад! Как представлю его в зеленке…
— Что смешного? — Он хмурит лоб и злобно посматривает на меня. — Уже воображаешь, как измажешь меня этой гадостью?
Мама всегда говорила, что мужчина, когда болеет, превращается в капризного беспомощного ребенка. Я могу по пальцам одной руки посчитать все случаи, когда на папу нападала хворь. Но каждый раз в доме объявлялось военное положение: разговаривали только шепотом, чтобы не раздражать папу, никто больше не смел в это время болеть, получать плохие оценки, ругаться с соседями, которые нас сверху постоянно заливали. Они, правда, очень тихо себя вели, когда папа простужался. Видимо, чуяли опасность для себя. Мне кажется, даже маленький Сенька не просыпался ночью, а мирно спал в эти дни. Мама брала отгулы на работе и практически не отходила от больного ни на шаг. У папы было все: от еды в постель (диета, предписанная врачом, соблюдалась не всегда) до подписки на самые дорогие кабельные каналы, в обычные дни на них всегда жалели деньги.
И самое главное: наш папа, самый добрый, рассудительный и спокойный в мире папа превращался в избалованного и своенравного сумасброда, который так доставал всех, что его выздоровление было праздником не только для нашей семьи, но и для его знакомых, друзей и сослуживцев.
Так что, глядя сейчас на зловредного гада, с которым мы поругались час назад (ну не стал он мне рассказывать про наши фотки в «Трынделке»), я уже в деталях видела тот спектакль, что меня ждет. Но если выбирать между Ярославом с его выкрутасами и Ленкой-Маринкой-Пашкой и нашими ужинами вперемешку с универскими сплетнями, то очевидно, что эту борьбу ядовитый злыдень уже выиграл. Причем давно!