— Тамара, — слышу непривычно мягкий голос. — Мне очень нравится, как ты на меня смотришь, и, если ты чуть поднимешь взгляд…
Послушно смотрю чуть выше…
— Стояк, — будничным тоном объясняет он как ни в чем не бывало. — Обычная реакция на тебя. Ну так как? Мазать будем или все же потом?
Быстро хватаю лекарство с ватным диском. Так быстро, что это даже у меня вызывает улыбку. Я протерла его лицо и шею фурацилином раза два. Надеюсь, все верно сделала. Взгляд от лица старалась больше не отводить, зато постоянно ощущала руку Холодова где-то в районе поясницы.
— Мне кажется, этого достаточно для начала. — Чуть отодвигаю в сторону медикаменты — сегодня еще пару раз протру. — Тебе нужно больше пить и отдыхать. Может, поспишь?
— Спасибо! — произносит он неожиданно, улыбаясь уголками глаз. Редко увидишь у него такую улыбку. — Обо мне так еще не заботились.
— Не заботились? — на автомате переспрашиваю, ловлю его взгляд и тут же замолкаю. Взгляд, полный тоски.
— Нет! Всю мою жизнь меня окружали в основном суровые мужчины, у которых было свое представление о том, что нужно мальчишке. Так что да, так нежно обо мне еще не заботились. Поспишь со мной?
Быстро натягивает штаны, а я ловлю себя на мысли, что в ванную попаду нескоро. Да и чего я в ней не видела. А вот здесь, на этой постели…
— А какие мужчины тебя окружали? — Тихонько ложусь рядом, повернувшись к Ярославу боком. — Твой папа, твои дяди?
— Отец погиб очень рано, я его почти не помню, — рассказывает Ярослав, чуть прикрыв глаза. — Моим воспитанием занимался дядя Вася. Ты с ним уже познакомилась.
— Мне он понравился, — осторожно говорю и тут же вижу, как кривится Холодов.
— Он умеет расположить к себе людей. Это часть его профессии. Но своих детей я бы ему не доверил.
— Почему?
— Тебе интересно мое детство?
— Еще как! К тебе прилип образ безжалостной язвительной занозы в заднице каждого студента. Прости, пожалуйста. — Немного смущаюсь, но все равно продолжаю: — А тут ты говоришь, что о тебе не очень-то и заботились.
— Детство было невеселым. Мать практически сразу повесила меня на дядю Васю. Я еще толком говорить не научился. А Вася военный на всю голову. До сих пор удивляюсь, как я избежал летного училища.
— И как он тебя воспитывал?
— Как в казарме. Но это не для твоих невинных ушек. — Он поворачивает голову и мягко целует в губы. — Спасибо, Тамара. Что рядом.
Он замолкает и больше ничего про себя не рассказывает. Зато меня начинает расспрашивать про мое детство, которое явно было заметно счастливее, чем у него.
— Я правильно понял, что ты собиралась пойти в пищевой институт? Или что-то подобное? — Ярослав неожиданно обрывает мое повествование, когда я, немного увлекшись, начала рассказывать, как в семь лет впервые усовершенствовала бабушкин рецепт, тогда — песочного печенья.