А у меня сердце колотится так, что выскочит вот-вот из груди. И уши горят, они часто у меня горят, когда волнуюсь.
По дороге рассматриваю проходящих мимо студентов. Они знают, они все знают, что меня поймали за списыванием, за воровством этого теста проклятого. И я ловлю их понимающие взгляды, вздрагиваю под ними. Боже! У меня уже паранойя. И от этого еще тяжелее.
Каждый шаг дается с большим трудом, и чем ближе подхожу к кабинету, тем сильнее хочу развернуться и дать деру. Я же врать не умею, а он… да он меня насквозь видит. С самой первой нашей встречи. У меня нет шансов!
Без пяти три. Еще целых пять минут. Но, как говорится, перед смертью не надышишься. И перед Ядом тем более.
Стучусь и, не дожидаясь ответа, мужественно толкаю дверь.
Тамара
Он сидит на своем столе, что-то пишет в телефон. Так уткнулся в мобильник, что явно не слышал моего стука и даже не знает еще, что я здесь. Может, по-быстрому выйти и постучать громко? Чувствую себя воришкой, влезшей в дом и случайно заставшей там хозяина. Делаю уже шаг назад.
— Тебе разрешили войти? Я сказал тебе прийти в три.
Он говорит, даже не поднимая на меня глаз. Вот гад высокомерный! Да как он вообще мог мне понравиться?! Если бы не было так страшно, сказала б ему пару ласковых. Я умею!
— Мне уйти? Или выйти и снова постучать? — слова слетают с языка, умом понимаю, что сама яму себе копаю и добровольно ложусь туда. Со мной бывает иногда такое, когда в угол загоняют, могу что-нибудь ляпнуть. Потом, правда, почти всегда жалею.
— Давай. Будь хорошей девочкой, — кивает мне на дверь. Что? Серьезно? Мы в детском саду?! — И лицо попроще сделай.
Издевается, сволочь! Для него это развлечение, а меня из вуза могут выгнать. Ненавижу таких!
Выхожу обратно, как нашкодившая малолетка. И лишь когда слышу его снисходительное «заходи», открываю дверь. Попытка номер два.
Он сидит в той же позе, только телефон положил на стол. Рассматривает меня с любопытством. Каждый раз, когда видимся, он так на меня смотрит.
— Ну рассказывай давай.
— Да нечего рассказывать особо. Я у вас ничего не крала. И никто из нас к вам не залезал в кабинет. Мы же не самоубийцы, — поясняю я. Холодов молчит, лишь удивленно приподнимает бровь. — Честно! Мы ни при чем.
— А кто при чем тогда?
Рассказываю легенду, слово в слово, как вчера договорились. На Холодова стараюсь даже не смотреть. Он не перебивает.
— …Я никогда такого раньше не делала, но тут решила попробовать. В общем…
— Телефон давай.
— Зачем?
— Посмотрю, когда тебе сообщение пришло… от Робин Гуда.
Я туго соображаю, особенно когда вся на нервах, как сейчас, и не сразу понимаю, при чем тут Робин Гуд.