Он не отвечает, едем дальше, а куда едем — непонятно. Вокруг как было темно, так и осталось.
— Вы куда меня везете?
Молчание.
— Вы… маньяк?
— Похож?
— Н-не знаю. Вы… — Я закашливаюсь, в горле уже давно пересохло, но я старалась не обращать на это внимания. А сейчас невмоготу. — У вас есть попить? Пить хочется.
И есть. Голодная как волк. Когда нервничаю, кабана готова умять. И куда мы едем-то?
— Кофе можешь взять. Не психуй, в общагу твою едем. — Черт кивает на подстаканник, там термос стоит небольшой.
В общагу?! Он знает, где она? С чего это такая доброта?
Быстро беру металлическую фляжку, горячая. А запах-то какой! Настоящий, кофейный… Делаю несколько глотков. Горячий и горький. Обжигающий. Это я понимаю, уже когда в термосе не остается ни капли.
— Странный… кофе. — В голове уже шумит, взгляд слегка расплывается. — Точно кофе? Алкоголь?!
Пожалуйста, пожалуйста, пусть он скажет, что там добавки какие-то ароматические, да что угодно, лишь бы…
— Кофе с коньяком. Точнее, коньяк с кофе. Понравилось?
— Не-е-ет! — Я со стоном откидываюсь на спинку сиденья. — Мне нельзя пить! Почему вы не сказали?!
Зачем? Зачем я села к нему? Зачем выпила? Господи, нет! Я его даже не знаю…
— Остановите машину!
Сейчас опять начнется… опять! Почему я? Ну почему именно со мной все не так? Пытаюсь из последних сил себя сдерживать, но знаю, что бесполезно. Меня уже несет!
— П-пожалуйста, остановите!..
Я боюсь разбиться, как тетя Карина. Боюсь, что умру молодой, что никого не полюблю и не выйду замуж, что у меня никогда не будет детей.
Не могу остановиться, мне ведь даже нюхать спиртное нельзя, а я столько выпила… Слова льются как из рога изобилия. Чувствую себя Эммой Корриган, только не в самолете, а в машине! Но я не она, и это жизнь, а не роман! Да и рядом со мной, увы, не Джек Харпер!1 Вываливаю из себя все свои страхи, все самое страшное, самое потаенное, что трезвой под пыткой никому не скажу. Не могу ничего с собой поделать. И никакие врачи не могут. Это наследственное, от мамы, а у нее — от бабушки, а у нее — от пра…
— Я боюсь, что все узнают про…
— Уймись, дура!
— Не могу! Мне страшно! Остановитесь!
Цепляюсь за его руку, машину вдруг заносит чуть влево, но мне достаточно, чтобы снова заорать:
— Мама!
Машина резко останавливается, парень с дикой злостью смотрит на меня, по виду — убить меня готов, но пока даже пальцем не касается, не лезет ко мне. Просто ждет чего-то. А я сижу, вжавшись в кресло, и не делаю попытки выбраться из машины. Она же остановилась, и этот страх отступает… Но он и не был никогда самым сильным. А с чертом почему-то не страшно.