Когда Джессика выслушала Ван Яна, её лицо исказилось от негодования:
– Как это возможно? Не могут же они вот так просто несправедливо обвинить человека? Ян, я бы никогда не поверила, что ты расист. Почему же они такие тупицы?
– Других свидетелей драки нет, поэтому никто и не заступился за меня. А тот учитель, что проходил мимо, лично видел, как я избиваю Терренса. Он согласился заступиться за Терренса.
Вспомнив себя беспомощным, Ван Ян невольно выругался:
– Чёрт, я искал свидетелей по всему университету, расспрашивал одного за другим, хотел найти хоть кого-нибудь, кто присутствовал во время драки и мог бы рассказать всю правду. Но никого не было! Вот так меня и объявили расистом!
– Мне жаль, очень жаль… – удручённо сказала Джессика.
От взбешённого вида Ван Яна ей стало тяжко на душе. Она хотела помочь ему, как он когда-то помог ей. Постаравшись успокоиться, она задумалась над решением проблемы. Неожиданно в голову пришла одна идея. Джессика радостно сообщила:
– Ян, а я могу за тебя заступиться? Я расскажу, как ты в детстве мне помогал, и докажу администрации университета, что ты вовсе не такой человек!
Ван Ян покачал головой:
– Бесполезно, я уже нечто подобное делал. Нашёл нескольких чернокожих приятелей из старшей школы, которые заступились за меня, но люди в этой администрации совершенно несговорчивые!
Чем больше Ван Ян говорил, тем сильнее злился. Внезапно он ударил по столу:
– Они даже подозревают, что я подкупил своих приятелей!
– Неужели нет других вариантов? – не сдавалась Джессика.
Как же так? Она уже стала актрисой, и Ван Ян, по идее, мог бы стать режиссёром, тогда те детские слова воплотились бы в жизнь. Но теперь… Господь, почему ты распорядился таким образом?
Ван Ян не отвечал. Джессика, глядя на него, хотела как-то утешить, но не знала, что ещё можно придумать.
Оба человека долго просидели в тишине, лишь безостановочно попивая кофе.
Спустя какое-то время Джессика удручённо спросила:
– Тогда какие у тебя планы дальше?
Она понимала, что Ван Яну придётся несладко. С клеймом расиста будет невероятно тяжело найти даже какую-нибудь простую работу.
Какие планы? Что делать дальше? Этими вопросами Ван Ян и сам задавался. Он допил залпом кофе. Напиток показался таким горьким, что хотелось блевать.
Вариантов у него немного, точнее, вообще нет. Устроиться обратно в университет или найти работу уже невозможно. А денег у него оставалось немного. Если учесть деньги, которые выделили ему родители на бытовые расходы в течение семестра, и деньги, которые он сам подзаработал, то у него имелось примерно чуть больше 10 тысяч долларов. Поскольку из университета исключили, приходилось снимать жильё, а ещё требовалось платить за коммунальные услуги, вдобавок больше не приходила стипендия. Он долго не продержится. Менее чем через два месяца завершится второй семестр, к этому времени уже невозможно будет скрывать от родителей новость об отчислении. Естественно, они устроят скандал. Если Ван Ян ни в чём не преуспеет, его затащат обратно в Сан-Франциско…