Я отдал розовый листок и вышел из кабинета.
Работа моя заключалась в проведении выписок из архивных документов по заявкам лиц и организаций, заверенных санкциями и допусками. Согласно заявке я шёл в архив, получал документ и там же выписывал необходимую информацию в рабочий блокнот. Из блокнота я переносил с помощью печатной машинки текст на лист формата А-4, заверял его у архивариуса, который сверялся с оригиналом и отправлял адресату. Заявок было много. Чего касались заявки сказать не могу. Всё было секретно, секретно и ещё раз секретно.
Несколько раз лица приходили в архив лично и знакомились с документом в моём присутствии, прочитывая его и сразу возвращая его обратно. Тогда он просто расписывался в формуляре документа и в моём журнале.
Я не вникал в содержание документов, но они ложились и ложились в мою память, как в надёжное хранилище.
Через две недели работы в архиве меня вызвали к заведующему отделом.
— Как вам работа? — Спросил Боголюбов.
— Как работа, — ответил я.
— Не скучная?
Я промолчал, ожидая продолжения.
— Что вы можете сказать про документ 216587 дробь 38 дробь 4 тире «Н» большая тире «пд» маленькие.
Я помолчал, раздумывая, что нужно говорить, а что не желательно.
— Товарищи обратили внимание, что вы печатаете документ по памяти, не глядя в текст. Вы помните его сейчас?
— Помню, — сказал я.
— Можете изложить?
— Дословно?
Боголюбов вздёрнул брови.
— Попробуйте…
Я попробовал. Зав. Отделом сверился с текстом, лежащим на столе, и мотнул головой.
— Идите работайте, — сказал он.
Я пошёл работать.
Ещё через месяц меня пригласили на совещание начальников секторов.
— Стенографию знаете? — Спросил Пётр Константинович.
— Знаю.
— Вот и посидите с нашим стенографистом. Он в том углу, вы в этом.
После совещания Пётр Константинович забрал у меня блокнот и передал его моему коллеге. Тот посмотрел и удовлетворённо кивнул.
— Оформите протокол совещания, пожалуйста, Александр Сергеевич, а вы, Игорь Львович, — сказал он мне, останьтесь пожалуйста.
Мы остались с Боголюбовым наедине. Он недовольно жевал губами, вероятно не зная, как начать.
— Вы можете пересказать дословно, стенограмму совещания?
— Могу, — сказал я.
— И я, почему-то, вам верю, — сказал Клавдий Михайлович. — Не знаю, в каких школах вы учились, Игорь Львович, но отпускать мне вас из этого здания, почему-то, не хочется… Не скажете, почему?
Я молчал.
— Вот подкузьмил Ивашутин! «Пересидеть мальчику»!
Он помолчал.
— Тебя уже сейчас, даже за порог, выпускать опасно. Мы специально тестируем и выбираем на такую работу людей с ограниченными умственными возможностями.