Допив вино и ощутив легкие нотки опьянения в организме, Дима лег под одеяло, выбросив пустую бутылку в окно, надел наушники, достав HQD. Закрыл глаза, включив грустную музыку, поглощая сладкий дым, вслушивался в каждое слово, думая над своей историей.
С детства тоска мой лучший друг, всегда рядом и в случае чего накроет теплым одеялом, наполненным пронзающей болью.
Папа ушел от нас, когда мне было пять, сейчас мы часто видимся, звоним друг другу, но… Мне так не хватает его рядом, тепла и заботы, ночного храпа и жизнерадостного, громкого смеха, сильных и родных рук, в которых я чувствую себя в полной безопасности. Отчим, которого вообще не бывает дома, постоянные командировки, он не любит меня, я отвечаю взаимностью. Он живет по своим праведническим законам, не умеет грамотно наебать человека в нужной ситуации, за то читать нотации и лить дерьмо в уши его призвание. Ни маме, ни ему не нравятся мои вредные привычки, они всегда пытаются переделать меня под эталон идеального ребенка, не понимая, что, если я хочу, значит буду. Только папа принимает и любит меня таким, какой я есть, со всеми моими траблами и зависимостями и даже то, что я частенько порчу ему настроение.
Во мне скапливается все гнилое бытия, боль ломает все внутри, стиснув зубы, я терплю, но бесконечно держать все в себе невозможно. Я срываюсь на других, не умея контролировать свои эмоции. Вся эта гора черного пепла и ярой ненависти осыпается градом на мир людей, но мне не становится лучше, только хуже…
Ненавижу врачей… Мои дедушка и бабушка впервые поехали в отпуск за пределы тухлой области, в Питер. Оба военные, она-врач, он-командир артиллерийского полка, всю жизнь на ногах и по уши в делах. Он нес тарелки из ресторана, красиво переливающиеся огни набережной приятно слепили глаза, старинного фасада здания и рев моторов окружали их с другой стороны, вдруг, дедушка пошатнулся, всем своим массивным, мускулистым телом рухнув на фарфор. Врачи долго лечили его, но не от того… двухсторонняя пневмония забрала из мира золотого человека, с ним никогда не было скучно, знал больше, чем в любой библиотеке, всегда помогал мне, научил давать отпор «злобным коклюшам», так он называл плохих, несостоявшихся в раскладе ума людей. Как сейчас помню его усы, как целовал огрубевшими губами в щеку, и они приятно кололи. Мы часто ссорились по пустякам, обижались и даже дрались, в шутку, но быстро мирились. Я безумно любил его, как никого из родственников, но… не успел сказать… Все откладывал на потом, думал, время еще есть, но оно летит быстрее, чем думал…