3. Объекты – например, свет как символ надежды, красный как цвет страсти, сердце как символ любви.
4. Роли – такие как несчастные влюбленные; отверженный, скитающийся в изгнании; чародей, размахивающий волшебной палочкой.
Архетипический персонаж, словно каменное изваяние, одинаков внутри и снаружи. Прародительница, допустим, спрессовывает все составляющие материнства – дарует жизнь, воспитывает неискушенных, прощает ошибки – в одну монолитную фигуру. У нее нет подтекста. Она не притворяется, не шутит, у нее не мелькает ни единой ироничной мысли. Ее высказываниям не противоречат никакие тайные желания, ее действия не осложняются никакими скрытыми чувствами. Она просто воплощает материнство.
Архетипы могут расширяться и сужаться. Так, ведьма, знахарка, волшебница – это тоже вариации на тему Прародительницы. Они могут обладать сверхъестественными силами, а могут не обладать, могут быть уродливыми, злобными или коварными, а могут и не быть, могут помогать, а могут этого не делать. Сравним, например, Злую Ведьму Запада и Добрую Волшебницу Севера в «Волшебнике страны Оз»[104] .
Персонаж, будь то реалистический или фантастический, это лишь та или иная степень проекции древнего оригинала. Оказавшись на сцене, на страницах книги или на экране, персонаж, хоть и произрастает из архетипа, неизбежно умаляется по сравнению с идеалом, поскольку совершенство можно лишь вообразить, а не отобразить. И чтобы эти повторы не набили оскомину, писателю приходится изобретать новые характеристики.
Число архетипов ограниченно, однако единого мнения о том, сколько их всего, нет – ни среди авторов, от Платона до Карла Юнга, ни среди современных писателей в жанре «литературы предположений». Многие архетипы взяты из религий – бог, дьявол, ангел, демон; какие-то из семейной жизни – мать/королева, отец/король, ребенок/принц/принцесса, слуга; третьи берут начало в социальных конфликтах – герой, бунтарь, чудовище (злодей), трикстер (шут), помощник (мудрец, наставник, чародей).
Последний архетип – помощник – подарил нам Гэндальфа во «Властелине колец» (Lord of the Rings), Оби-Вана Кеноби в «Звездных войнах», Мерлина в многочисленных версиях легенды о короле Артуре и фею-крестную в еще большем множестве вариаций «Золушки». И, конечно, одна роль может совмещать в себе два и даже несколько архетипов. Просперо, главный персонаж шекспировской «Бури», объединяет в себе чародея, наставника, правителя, героя и злодея.
Поскольку архетипический персонаж в «литературе предположений» лишен многогранности, меняться он не способен: даже если супергерой противится выполнению задания, рано или поздно он все равно наденет свой плащ и полетит на помощь. Поэтому чем чище архетип, тем меньше нас заботит его прошлое или будущее, тем меньше мы представляем его за рамками сцен с его непосредственным участием, тем меньше проникаем в его внутренний мир и тем более предсказуемыми становятся его действия.