В искусстве художественного повествования нет ничего, что принуждало бы автора подчиняться каким бы то ни было строгим правилам. Жанр ничего не диктует, его произведения просто строятся по сложившимся, ставшим для него традиционными моделям. Читатели и зрители вырабатывают пристрастие к определенным жанрам и привыкают их распознавать – как течения в музыке или живописи, – уже представляя, чего ожидать и чем тот или иной жанр их порадует.
Вот для примера три комплекта ожиданий, касающихся событий:
1. Криминальный детектив: а) будет совершено преступление; б) о нем станет известно; в) главный герой постарается вычислить, схватить и покарать преступника; г) преступник будет сопротивляться тому, чтобы его вычислили и наказали; д) главный герой может восстановить справедливость, но может и не восстановить.
2. Любовная история: а) будущие влюбленные познакомятся; б) влюбятся; в) могущественные силы будут препятствовать их любви; г) влюбленные будут с ними бороться; д) любовь либо восторжествует, либо потерпит поражение.
3. Сюжет воспитания: а) главный герой недоволен своей жизнью; б) пустота и бессмысленность угнетают его, но как быть, он не знает; в) ему встретится наставник; г) наставник вдохновит или направит его на нужный путь; д) главный герой придет к новому пониманию, которое придаст его жизни смысл и цель.
То, как суд классифицирует преступление, как родные поддерживают влюбленных или препятствуют их отношениям, как определяют смысл жизни интеллектуалы, может меняться от эпохи к эпохе. По мере того, как трансформируются общественные убеждения, жанр вырабатывает новые способы выражать эволюционирующие идеи в рамках своих законов. Писатель, который чутко прислушивается к меняющемуся миру вокруг, эти законы поддерживает, отторгает или перерабатывает. Однако любое новшество должно предвосхищать ожидания публики. Поскольку у жанра имеются поклонники среди читателей и зрителей, изменения или ломка законов должны сообщать повествованию новые, более ясные смыслы и эмоции.