– И я рад, что вы меня навестили. Могли бы и подольше погостить. Хотя бы до Казани.
– Ты же знаешь, у меня сейчас настроение не для путешествий, – буркнул Павел.
Иван Варленович перевел на него взгляд, присмотрелся внимательнее, и уже без улыбки.
– Догадываюсь. – А затем спросил: – У тебя начались неприятности?
– Нет, – отказался Зотов. – У меня дележка нажитого имущества. Совместно и не совсем.
– Ясно. Татьяна удила закусила.
Павел молчал, крутил ложечку в руках.
– Ты давно не был в Екатеринбурге? – спросил его Иван Варленович.
– Давненько не бывал.
– Зря. Мы с тобой об этом говорили, когда ты задумал уезжать. Я тебя предупреждал. Что надо следить за ситуацией. А ты пустил всё на самотёк. Дед был бы недоволен.
Павел смотрел не на него, а за окно. После чего покачал головой.
– Я не хотел там оставаться.
– Паша, ты же знаешь, он для тебя старался.
Зотов неожиданно фыркнул.
– Да перестань, дядь Вань. Старался дед всегда лишь для одного человека, для себя самого. Вот только не подумал, что с собой ничего не заберешь. Кому сейчас нужны его старания?
– А тебе не нужны? Не для того ли ты со мной связался, чтобы забрать своё?
– Нет. Но ситуация, как ты правильно догадался, вышла из-под контроля. Кто-то узнал о том, что я к тебе в Москву ездил. И сложили два плюс два. И это не просто слухи, я знаю, что они копают, как сумасшедшие. И вряд ли остановятся.
Они оба замолчали, уставились друг на друга, а я на них смотрела. Переводила взгляд с одного на другого. Чувствовала себя за просмотром фильма, который начала смотреть не с начала, и поэтому совершенно не понимала происходящего, и всеми силами пыталась уловить смысл. Потому что сюжет меня крайне интересовал.
Иван Варленович побарабанил по столу пальцами, а я вдруг поняла, что у него не хватает фаланги на правом мизинце. Это как-то покоробило, и показалось мне особо зловещей деталью. Очень хотелось узнать, кто же он. Явно не пенсионер, любящий речные круизы.
– С тобой кто-то говорил? – задал вопрос Иван Варленович, глянув на Павла исподлобья.
Павел хмыкнул.
– Не считая любимой женушки? Говорили, дядь Вань, говорили.
– Судя по твоему тону, разговор вышел нехорошим?
Павел молчал, только смотрел на друга деда. А вот я начала хмуриться. Мне тоже хотелось задать Павлу несколько вопросов, но я, во-первых, побоялась, а, во-вторых, никак не могла эти самые вопросы сформулировать. Поэтому сидела рядом с ним и молчала.
– Пока дело было в имуществе, разговор был один. Оставил всё на семью жены и уехал, это всех устраивало. Меня устраивало, тестя моего устраивало. Два Григория почувствовали себя хозяевами, а ещё, наверное, жутко прыткими и умными. Меня списали со всех счетов, надували с прибылью. Я это отлично знаю, дядь Вань, вот только не хотел вмешиваться. А Гришка-младший почувствовал себя уникумом, по всей видимости. Так себя и чувствовал, пока речь не зашла совсем о других деньгах.