– Что, Гришка взбрыкнул? Понял, что ты его надул?
– Он жаден до неприличия. И теперь считает, что я его кинул.
Иван Варленович нехорошо усмехнулся, сцепил руки на столе.
– Ну, Паш, они с отцом догадывались, что Глеб подстраховался. Думали, гадали. Но догадываться и точно знать – вещи разные. Совсем другой разговор, что Гришка слишком глуп, чтобы на что-то претендовать свыше того, что уже получил. Я про старшего, с младшим я не слишком хорошо знаком, чтобы судить. Если бы не Глеб, он так бы и состарился на должности районного прокурора. Это его потолок. А теперь, после смерти Глеба, он владелец промышленного холдинга. Это тебе не хухры-мухры. А хочется-то ещё больше. Вопрос в другом: что за сука проболталась? Тех, кто знал, можно по пальцам пересчитать.
– Что знал? – вырвалось у меня. И мужчины на меня посмотрели, будто вспомнили в этот момент о моём присутствии рядом.
Павел смотрел на меня с задумчивостью, явно не знал, что ответить, да и стоит ли отвечать, а Иван Варленович вдруг заулыбался мне, очень сладко.
– Ты меня так и не познакомил со своей спутницей. Юля, я правильно запомнил?
Я кивнула. Иван Варленович на Павла глянул.
– У тебя началась новая жизнь здесь? Что ж, я рад. Давно пора. Я тебе говорил, что когда-то нужно идти дальше, а не оглядываться назад.
– Вчера Юлину квартиру перевернули вверх дном, – сказал ему Павел.
– Ого. Это точно не от большого ума.
– Попытка, как говорится, не пытка.
– Но девочка пострадала?
– Хорошо, что только морально и материально.
А я решила вмешаться и довольно сурово проговорила:
– Я не девочка. И прекрасно понимаю, что происходит что-то плохое. Не надо мне так улыбаться.
– Юля. – Павел положил руку на спинку моего стула, явно пытаясь предостеречь от лишних слов и громких интонаций. А я смотрела на Ивана Варленовича.
– Вряд ли понимаешь, – сказал мне тот.
– Возможно, не понимаю, насколько все серьёзно и опасно, – сказала я ему в ответ, – но лишь потому, что Паша от меня это скрывает. Не понимаю, во сколько оценивается исход вашей игры, и что, вообще, происходит. Но мне это неважно. Я здесь потому, что хочу, чтобы всё поскорее закончилось. И хочу дальше жить нормально с человеком, которого люблю. Чтобы нам не переворачивали квартиры, и не заявлялись неожиданные гости.
– Любишь, значит, – повторил за мной Иван Варленович и весело глянул на Павла. Тот молчал. Молчал, и на меня смотрел. А я подумала о том, что, возможно, сболтнула лишнего. Хотя, что в моих словах было лишним и удивительным? Что я его люблю? Так если бы не любила, не поехала бы в ночь куда-то, не была бы с ним рядом, не держалась бы за его локоть. А сидела бы и рыдала посреди своей разрушенной квартирки. А то и в полицейском участке. Так что, пусть знает.