– И как она?
– Мама, это ты с ней в одном городе живешь. Звонила бы хоть иногда.
– Зачем? У твоей сестры семья, дети, заботы. Мне ли не знать, что это такое?
Я глаза закатила, отвечать не стала. Мама наливала себе чай, а я за ней наблюдала. Потом взяла и спросила:
– У тебя было свидание? Я думала, ты на работе.
Мама глянула на меня якобы удивленно.
– Конечно, я была на работе. А Станислав Николаевич, это наш новый техник, он просто был так любезен, что согласился проводить меня домой. Поздно уже, темно.
– Беспокойный какой, за ручку провожал.
Мне достался полный укора взгляд.
– Юля, нельзя думать о людях только плохо. Станислав Николаевич очень порядочный человек.
Я с пониманием покивала. Поинтересовалась:
– Женатый?
Вопрос маму смутил мало. Она равнодушно пожала плечами.
– Здесь он живет один, приехал месяц назад.
– Понятно, – проговорила я. – То есть, там у него семья, а здесь надо к кому-то пристроиться.
– Юля!
– Мам, ты же взрослая женщина. Тебе самой не надоело подбирать всякий хлам? Неужели у нас нормальные мужики закончились?
– Не знаю, ответь мне на этот вопрос, – в пику мне проговорила мама.
Что ответить я не знала, поэтому из-за стола поднялась, убрала чашку в раковину, а маме сказала:
– Ты хоть домой его не приводи жить. Незачем Максу всё это видеть в очередной раз.
– Я сама разберусь. Ты приехала и уехала. Тебе ведь совершенно не интересно, как мы живем. Признайся. Ты приезжаешь по своим делам, я тебе ни слова не говорю. Но тебе не кажется, дорогая моя дочь, что я всё-таки тебя старше, и лучше знаю, как строить жизнь?
Я обернулась на мать из коридора, посмотрела на неё и качнула головой:
– Нет, не кажется. Лет с семи не кажется. Я пошла спать, до завтра.
На душе скребли кошки. Я разобрала диван, выключила свет и легла. Вот только сон никак не шел. Я прислушивалась к звукам из открытого окна, крутилась с боку на бок, и думала, думала. Думала о том, что будет завтра, думала о том, что было десять лет назад, и даже тогда, когда мне было всего семь.
Наверное, до того возраста, когда я пошла в первый класс, я совершенно не понимала, что моя семья – странная. То есть, не такая, как все. Не такая, как принято. Да, отца у нас не было, я его даже не помню. Он ушёл от матери, когда мне едва исполнился год. Дашка, которая старше меня почти на четыре года, клялась, что папу помнит. Что он катал её на качелях или каруселях, а ещё водил гулять за ручку. Не знаю, насколько можно доверять столь детским воспоминаниям сестры. Мама клялась, что с Дашкой у нас один отец на двоих, у нас даже отчества с ней одинаковые – Александровна, а вот фамилия мамина – Табаковы мы. Достаточно повзрослев, я задумалась о том, что быть Александровной, совсем не значит, иметь отца Александра в активе. Что может быть проще дать ребенку отчество одного из самого популярного имени? Это как в фильме «Москва слезам не верит»: «Александровна она…». И вот эта мысль засела у меня в голове ещё в ранней юности, и я перестала верить в мамины рассказы об отце.