- Идём, - сказал он мужчине, который продолжал поддерживать меня под локоть, потому что я шаталась.
Мужчина с сомнением посмотрел на меня и сказал:
- Она совсем белая. Может, перевести её в другую камеру, с кроватью?
Вуг махнул рукой:
- Полежит и здесь. Нет смысла тащить её куда-то ещё. Если она невиновна, долго здесь не задержится.
Ключ в дверях повернулся, и я осталась одна.
В камере было холодно и сыро, и как бы я ни брезговала, скоро перебралась на солому и зарыла в неё ступни босых ног. Стало немного теплее. Я сидела, спрятав голову в колени и дрожала. Тера всё не шли, и мне казалось, что я провела уже несколько часов в этой темноте и сырости. Девушки, наверное, уже проснулись и собираются на завтрак. При мысли о еде я ощутила привычный голодный спазм. Мой организм ещё не привык к местному изобилию, и я постоянно хотела есть. Если так пойдёт, Гра скоро будет трудно меня поднять.
Я невольно улыбнулась, подумав о драко. Что, если во сне я и правда активировала этот самый зов, и мой летун сейчас кружит над башнями дворца? Мысль о том, что я скоро увижу его, помогла мне не раскиснуть окончательно. Всё обязательно выяснится! Я-то твёрдо знала, что никого больше не звала, а значит, никаких сообщников, кроме Гра, они не найдут.
Прошло ещё немало времени, когда дверь в мою камеру наконец распахнулась. Но это были не тера, а женщина-орни. Она внимательно взглянула на меня и сказала неожиданно басовито:
- Собирайся, гарси. Мне приказали перевести тебя в другую камеру.
Это показалось мне добрым знаком, и я поднялась так быстро, как смогла.
Орни взглянула на мои босые ноги и хмыкнула:
- Они что же, притащили тебя сюда босиком?
Я не ответила, и женщина нахмурилась:
- Видно, ты опасная преступница. Неужели тоже из тех, кто хочет извести нашу королеву? Подними руки! – она быстро обыскала меня и открыла дверь камеры. – Не вздумай бежать. Всё равно наверх тебе не вырваться, только хуже будет.
Я и не могла бы сейчас бежать, потому просто вышла и отправилась по коридору туда, куда она говорила.
Пол в новой камере тоже был каменным, но зато стоял крошечный стол с деревянным стулом и кровать, на которую я с облегчением уселась, поджав под себя озябшие ноги. Моя тюремщица некоторое время с сомнением смотрела на меня, а потом стащила с плеч вязанную шаль.
- Возьми, - буркнула она. – А то привели голую, а одеяло только на ночь положено!
Я спрятала глаза, чтобы она не увидела моих слёз. Обо мне уже так давно никто не заботился!