Робко кладет руку на плечо, прижимается бедрами к его бедрам и что-то шепчет…
На лице Багратова отражается ровным счетом ничего.
Потом он зевает в кулак.
Зевает.
— Мне пора! — отходит от красотки. — Ты не справилась с девчонкой, значит, больше в твоих услугах я не нуждаюсь. Сам с ней поговорю, — смотрит на меня с волчьим интересом, блеснув глазами.
— Я могу попробовать найти с ней общий язык еще раз! — выскакивает Элайза, улыбнувшись мне на сто ватт. — Дорогая, давай еще раз прикинем варианты вечернего макияжа? С акцентом на губы? Или выделим потрясающе красивые глаза…
Я аж обалдела от такой резкой смены климата.
— Поздно! — отрезает Багратов и разворачивает Элайзу лицом в сторону двери. — Твой поезд уже чух-чух на конечную, а у меня дел невпроворот. Сам займусь девочкой! — опускает обе руки на ремень, возле массивной пряжки. — Меня она послушает. Правда, Мышонок?
Сверлит взглядом. Темным, пугающим, бросающим в дрожь…
Черт…
Зачем я вылезла?!
Багратов отправляет Элайзу прочь и разваливается в глубоком кресле, демонстративно постучал пальцем по циферблату массивных часов.
— Время, Мышонок. Выбирай тряпье и нужно ехать.
— Может быть, вам стоит обратить внимание на Элайзу? Ей явно не терпится…
— Чего же? — вскидывает смолянистую бровь.
Губы остаются неподвижными, но я слышу его ухмылку в каждом крошечном штрихе мимики его лица. Он хорошо умеет управлять собой: может и замереть так, что ни черта не разобрать, может показать весь спектр эмоций. Если захочет, покажет, поправляю себя. Делаю неутешительные выводы: я смогу понять его лишь тогда, когда он позволит этому свершиться.
— Элайзе не терпится всякого. Она рассчитывала на кое-что.
— Скажи прямо, она планировала присесть вот сюда!
Багратов роняет ладонь на бедра. Я краснею, отвернувшись. Не понимаю, почему этот фривольный жест взбудоражил, вызвав мурашки! Подумаешь, развалился, как король, расставил свои бедра-колонны…
Прячусь за вешалкой, делая вид, что выбираю платье.
— И? — подталкивает меня к диалогу.
— Вероятно, она знает, что это сулит.
— Естественно. Любой бабе захочется быть прокатиться так, чтобы стать мокрой, потной…
— Бедная, наверное, у нее макияж потечет.
— О макияже в такие моменты думают в последнюю очередь.
— А о чем же думают?
Любопытство пересиливает, я осторожно выглядываю из-за вешалки на Багратова.
Его нет на месте. Куда пропал?!
Внезапно его ладонь обхватывает мою шею, а вторая ложится на поясницу. Пискнуть не успеваю, как он уже схватил меня за бедро и прижался крепко, не выбраться.
— Показать? — спрашивает нетерпеливо.