Результат был прямо противоположным. Едва появившись на палубе, мистер Причет побледнел еще сильнее и, не обронив ни слова, скрылся в каюте.
27-28 апреля 1899 года? Пишу по памяти.
Что-то уничтожило наш корабль. По морю струился туман, настолько плотный, что воды не было видно. Сизый покров превратил родную для моряков стихию в нечто тревожное, чужое.
В начале шхуну тряхнуло, словно мы налетели на мель, а после, когда вся команда собралась на палубе, корпус треснул от киля до верхней палубы. Крепкие дубовые доски лопались словно скорлупки, заклепки обшивки со звоном отлетали в океан. Корабль – родной дом моряков, рвался под ногами словно гнилая тряпица. Я попытался организовать матросов, чтобы избежать паники, но у меня ничего не вышло, даже угроза оружием не возымела действия. В наличии было лишь две спасательные шлюпки и они не могли уместить всех… Морская пучина не выпускала, попавших в нее людей, утягивая вниз призрачными нитями. Многие погибли в воде, других убило Оно… Нечто, сотканное из тумана, хватало людей и тащило на дно. Моряки кричали. Надолго в моем сознании отпечатался этот звук и лица людей, погружающихся в морскую пучину.
В моей шлюпке находился капитан, боцман, пару матросов и мистер Причет. Пассажир умудрился схватить с, тонущего корабля, не провиант или воду, а свой проклятый чемодан с научными записями.
На рассвете, то есть, когда по всем законам Божьим должен был наступить рассвет, мы потеряли вторую шлюпку. Все спали, истощенные предыдущим днем, и не заметили, как в один момент лодка с нашими товарищами пропала в неясной мути, кружившейся над водой.
Конец апреля – начало мая 1899.
Шлюпка словно щепка в огромной океане, которой она по правде и являлась, продолжала болтаться на волнах в вечном закате. Еда подходила к концу, а вода закончилась еще два дня назад. Двое матросов пропали, испарились с лодки. Мы не слышали ни всплесков, ни криков…
Капитан странно ведет себя. По «ночам», когда все спят, он разговаривает с кем-то шепотом. Время от времени, Фрэнк произносит имя «Люсия». С отчаянием вспоминаю, что так звали его, умершую жену. Списываю все на истощение и обезвоживание, еще не такое может привидится, когда третий день обходишься без воды.
Временами думаю, как было бы прекрасно, если завтра нас спасут и все окажется лишь игрой природы. Вечный закат – странным солнечным затмением или вроде того, а в гибели судна будет повинен огромный кит или кашалот. Такие случаи имели место так, что, возможно, все так и будет.
Май 1899.
В один из дней-ночей, я проснулся от того, что капитан беседовал с женой громче обычного.