Археологи говорят, что наиболее давние следы первобытного человека – орудия труда и посуда. Однако памятниками общественной жизни людей являются, очевидно, печь и колодец.
И в сожжённых врагом деревнях всегда оставались, как два символа былой, кроваво растоптанной жизни, печь и криница, напоминания о хлебе и воде.
Мы у памятника жертвам фашистского зверства в деревне Брицаловичи Осиповичского района Могилёвской области. Авторы мемориала – молодые скульпторы Крохалёв, Андреев и Солятицкий.
На опушке дубравы, за которой струится живописная Свислочь, на пригорке поставлен обелиск. По обе стороны его – шесть мемориальных досок из бетона, от обелиска прямо в село ведёт выложенная камнем стежка, на ней – постамент из полевых валунов и на постаменте – мальчик-подросток.
Обелиск напоминает одну из тех кирпичных труб, что сломанными шеренгами стояли в войну на пепелищах сожжённых врагом белорусских деревень. Через открытые устья и выбитые вьюшки в чёрные жерла труб врывался ветер, играл, как на органе, нескончаемый реквием по хозяевам. И слышали этот скорбный реквием уцелевшие люди. Жутко было на душе, ночью им снились замученные родственники, знакомые, соседи, они приходили как привидения, во сне и просили по-человечески предать земле их обгоревшие кости.
Нам, собирателям этих воспоминаний, припоминается деревня Лозовая в Осиповичском районе Могилёвской области, где около совхозной фермы женщины работали на закладке сенажа. Две пожилые подруги, уцелевшие от фашистского уничтожения, – Вольга Григорьевна Гришанович и Настасья Фомовна Трепанок.
«…Придём в лес, – рассказывала Вольга, – наголосимся в лесу, снова на пепелище прибежим – приснилось нам: «Что вы нас не похоронили?..» Сколько раз прибегали. Раскопаем, раскопаем, найдём, опять эту могилку прикапываем.
…Через год один дед… Ему приснилась жена: «Почему ты меня не похоронишь? – говорит она во сне. – Я ж под печью…».
Народная мораль говорила когда-то, что не найдёт покоя на том свете душа, не оплаканная людьми. Вот и теперь, после этой насильственной гибели, старик даже во сне чувствовал потребность исполнить перед родными и близкими свой человеческий долг.
Оплакивали убитых и хоронили по старинному обычаю. Не находилось у погорельцев часто даже досок на гробы. Клали покойников в шкафы и сундуки, которые уцелели, потому что в них было обычно зарыто от врага полотно, одежда… Хоронили и без гробов, едва находили постилку или платок, чтоб прикрыть глаза и руки. Так было, о таком мы слышали в разных углах Белоруссии.
И в Хатыни, и в Брицаловичах скульпторы превратили печную трубу в обелиск, который тревожно напоминает людям об ужасах пережитого.