Идут сюда! Что тут делать? Подымусь?.. Как подымусь, дак кровь – отовсюду… Ну, опять лягу туда. Лежу. Ну, они так пришли, ещё кто стонет – повели очередь по нас и ушли. Хляп-хляп – ворота позакрывали и пошли в школу…»
Молодые скульпторы тоже слышали рассказ Ганны Потапейка и рассказы других уцелевших женщин о трагической судьбе детей из Брицалович – жуткие рассказы… Но выбрали из них один. О мальчике, который в январе 1943 года, когда здесь каратели расправлялись с мирными жителями, – вырвался из сарая, где горели люди, и убегал по косогору. Да там и остался, там его настигла пуля…
А художник увековечил мальчишку – застывшим в трагическом недоумении.
Автор памятника Крохалёв мог слышать и рассказ Улиты Кондратовны Ольховик – рассказ необычный, даже искушающий на мистическую трактовку событий. Исступлённая от ужаса, тяжело раненная женщина увидела ночью такое:
«…Вот тут груда людей лежала, – говорит Улита Кондратовна – вот, полный же ж двор, вся ж деревня лежала. И на дворе, и в сарае. И опустился вот этот месяц – низенько, низенько. И стоит на месяце человек. В халате белом… Не то что кто-то мне так говорил, – я сама из сарая видела это. Через щель. И ремнём подпоясанный, шапка зимняя, и в сапогах. На этом месяце стоит. Над убитыми…
Я тогда очень растеряна была. Не знала, куда мне деться. Две дочки расстрелянные, мужа расстреляли, а два хлопчика, не знаю, где они…
На месячике стоял. На самом месячике. А низенько очень круг опустился!.. А он на месяце стоит!.. Вот просто так обыкновенный человек, ремнём подпоясанный, белый халат на нём и штаны черные, в сапогах и шапка зимняя…
Я трое суток сидела в сарае с убитыми. Ну, всё равно что убитых людей стерегла. На каждом углу страж стоял. Обойдёт вот так кругом сарая и вот так ухо приложит да это слушает, дышат ли люди… А там, може, кто и живой был, дак уже дошёл. Я если б ещё одни сутки посидела, дак от воздуха задохнулась бы. Уже так ослабла, пить – трое суток не пивши…
А они из деревни все вывозили на машинах. Я через щель всё видела. И грязное бельё, и чистое, где что оставалось в хатах…
Ну, а потом уже они, вижу я, собираются ехать – уже облили сарай бензином, запалили. И тогда как-то приоткрылись ворота… Дак я думаю: «Чем мне уже кипеть в этом огне, дак я выйду во двор, нехай в спину стреляют». Они туда-сюда по двору, а я так вот, через огород – и пошла! Я тогда вспомнила, что говорят: «Если тебя постигнет какое несчастье – иди и не оглядывайся!..» Дак знаете, я вот так, спиной к ним, так вот, в лес дошла, не оглядываясь. А они на дворе ещё туда-сюда бегают.