— Вот кретин… — протянул Олаф. — Давай, некромантишка, ты следующий.
Я осторожно поставил ногу, затем вторую. Под подошвами сапог чувствовались острые камни, и я пожалел об оставленных лаптях, в них было бы лучше. Стремительно спускаясь, я пытался устоять на ногах, но склон оказался слишком крутым, а камни через чур крупными. Почти у финиша я не удержался, упал. Остаток пути я проделал, пересчитывая камни пятой точкой. Блин! Как же больно! Седалище полыхало похлеще чем после езды на Плотве. Еще и здоровье просело. А вот Олаф с Ульрихом спустились нормально. Подозреваю, маг стихий постарался: ветерка нагнал, придержал где надо и — профит!
Рыцари стянулись к Олафу на доклад. Я выцепил взглядом Кима, тот кивнул, мол, все в порядке. Оказывается его группа вышла к залу первой, и один из рыцарей неудачно спустился, сломав себе шею. Это его вопли мы слышали в тоннеле. Труп, кстати, так и остался лежать неподалеку, естественно без брони, оружия и прочего лута — обобрали свои. То ли в команде Олафа каждый сам за себя, то ли на респ эти предметы не переносятся, а бросать добро стало жалко.
Как выяснилось, зал жестянки толком не успели осмотреть, все говорили боссу об угле, лаве и еще какой-то дичи. Олаф давал указания обыскать зал на предмет тайников и сокровищ, которые могли оставить гномы. Или все же карлики?
Пока Олаф командовал, я то и дело косился на странную бледно-серую складчатую гору.
Что же это такое? На вид вроде бы не из камня, а будто из… не знаю даже, из какого-то полимера, похожего на силикон. Формой «гора» напоминает китайскую статуэтку толстяка с монетками — бог Хотэй называется, если память не изменяет. Но самое интересное это то, что вся слизь стекается к «горе», будто ее туда закачивают насосом. Эх, жаль нельзя подойти ближе и рассмотреть, Джо с Олфом не спускают с меня глаз, даже с Кимом парой слов перекинуться не дали.
— Тихо! Вы слышали? — насторожился Зигфрид. — Какой-то странный утробный звук.
Я весь обратился в слух, пытаясь уловить то, что услышал Зигфрид.
— А-Х-Х-Х-Х… — раздался протяжный тяжелый вздох.
— А-А-Х-Х.
На этот раз громче. Прозвучало так, словно говорят в микрофон.
— А-А-Х-Х-А-Х-Х-Х!
Вздох буквально оглушил, а в следующий миг раздался рев:
— Е-Е-Е-Е-СТЬ! Я ГОЛОДЕН!
Та самая непонятная «гора» менялась прямо на глазах, оживала. Страшное складчатое нечто шевельнулось, расправило мясистые плечи, вытянуло спрятанную в складках бледного тела лысую голову — удивительно маленькую для такой огромной туши. Высунуло толстые, будто надувные, руки и протяжно зевнуло.