Мои мысли прервал тихий звук шагов, с каждой секундой становящийся всё громче и громче. Я не знал, что делать, то ли кричать человеку о помощи, то ли сидеть тихо и не высовываться. Немного подумав, я выбрал второй вариант. Лучше пока нежелательного внимания, в незнакомой ситуации, к себе не привлекать, а сидеть тихо и молча изучать обстановку вокруг.
Наконец, человек, откровенно бандитской наружности, подошёл к моей решётке и остановился, при этом взглянув на меня не то брезгливым, не то презрительным взглядом и, что-то положив у самого подножья решётки, он развернулся и также молча пошёл дальше, наверное, к следующим камерам.
Я, после недолгих раздумий об этом человеке и его отношении к заключённым, решил подойти к тому, что он принёс.
С трудом, но мне удалось подняться на ноги и, немного пошатываясь, подойти к прутьям решётки. Оказалось, что он принёс еду, что-то на подобии каши или очень густого супа. Однако пахло это варево отнюдь не вкусно, а точнее, оно не пахло вообще никак.
— Что ж… Видимо, этим меня и будут кормить, — скривившись от вида своего «обеда», обречённо вздохнул я.
И тут я понял, что мой голос больше напоминал скрежет стекла, чем нормальный, детский голосок. В эту же секунду, в животе заурчало так сильно, что показалось, будто меня услышали все в этой тюрьме или даже за её пределами. Мне тут же, резко, стало не до того, чтобы думать о чём-то другом, кроме как о еде. Я присел на корточки, чудом не упав лицом в землю, и взял тарелку.
«Хм, а о такой вещи, как столовые приборы, видимо, они и не слышали. Ну, или это ещё один способ поиздеваться над заключёнными…» — подумал я, пытаясь пропихнуть эту бурду в свой пищевод.
Кое как доев этот «образец кулинарии», я попытался сдержать рвоту. Ведь, хоть запаха и не было, но на вкус это было больше похоже на траву, которую смешали с бетоном. Судя по разлитому в углу вареву, предыдущий владелец тела часто не выдерживал такой пищи. Местная еда и так не блистала качеством, так он еще и не всё ел, что в принципе подтверждалось излишней худобой.
Так и проходило время в этой сырой камере, в которую раз в день, приходили разные люди и приносили еду. Однако, однажды, меня разбудил грохот цепей, который исходил от десятерых людей, в таких же грязных рубахах и штанах, как у меня. Их, буквально, силком тащили за собой тюремщики. Они были разного возраста и пола, но всех их объединял пустой взгляд, который означал, что они смирились со своей судьбой.
— Эта партия будет более выгодной чем прошлая. Вон, смотри, целых четыре здоровых мужика, пять будущих шлюх, а также мелкая девка для самых конченных отморозков. Хотя, нам-то всё равно, для чего они их покупают. Главное, чтобы деньги платили, — сказал всё это и неприятно засмеялся один из тех, кто вёл всю эту толпу.