И тут, я понял, что, фактически, являюсь будущим рабом, а не заключённым. Вопрос заключался лишь в том, когда меня доставят на, так называемый, аукцион.
Эта мысль заставила меня покрыться мурашками, в то время как сердце, будто бы перестало биться в груди. Нужно найти способ выбраться отсюда, а иначе, худшей жизни и не придумать. Но для начала, необходимо хоть немного привести тело в порядок, а то ноги ощущаются ватными, как, в принципе, и всё тело. И как я, интересно, смогу сбежать, если я даже не в состоянии в данный момент без одышки пройти пару метров?
В первые пару дней, я растирал свои конечности, в попытке их согреть и немного размять. А также неспешно ходил по камере разрабатывая ноги, потому что сразу же физической нагрузкой заниматься мне было противопоказано. Только тогда, когда, я почувствовал себя более или менее готовым, то начал выполнять базовые упражнения: отжимания и приседания.
Никогда в жизни мне так не было тяжело, как сейчас, особенно с учётом того, что я был спортсменом большую часть своей прошлой жизни и такой тип нагрузки был для меня привычен. Но, со временем, после пары повторений мышцы перестали ныть, а дыхание стало ровным большую часть тренировки.
Все мои мысли были о побеге, но ничего толкового на этот счёт в голову не приходило. Прутья были хоть и немного ржавыми, но прочными. А стена являлась еще более серьёзной преградой на пути к свободе, да и, если чудом удастся выбраться из камеры, у меня нет шансов против нескольких взрослых мужчин.
Словом, синяки и гематомы уже давно прошли, что удивительно, достаточно быстро, даже отметин или шрамов не осталось. А как-то раз, я случайно порезался ногой об край острого камня на стене, хорошо, что не задел артерию, а то давно бы уже откинулся.
Самое интересное, что порез зажил уже на следующий день! Удивительно, ведь такая рана должна заживать не одну неделю!
Так я и пытался придумать способ сбежать из этого «уютного» места, пока в один день не услышал подозрительный шум и крики где-то в глубине коридора…
* * *
Шум понемногу становился всё громче, и всё отчётливее можно было услышать звуки борьбы, столкновения железа, а также по какой-то причине бушующего огня, что подтверждалось не очень приятным запахом, характерным для него.
«Они что там, решили сжечь это место?» — резко подорвавшись с футона, обеспокоенно подумал я.
Перспектива быть заживо сожжённым меня не прельщала, поэтому я, вцепившись руками в ледяную решётку, решил позвать кого-нибудь, в надежде на то, чтобы узнать, что происходит:
— Эй! Есть здесь кто-нибудь? Кто-нибудь объяснит, что вообще тут творится? — однако мой крик был абсолютно проигнорирован. Что в принципе — логично, ведь я нахожусь, фактически, в маленькой пещере, в которой, обычно, акустика никакая, и даже мельчайшего эхо в таких местах отсутствует.