– Все-таки вы дознаватель или частный сыщик, – заключила я. – По повадкам вижу.
– Я уже сказал, что нет. Я никогда не лгу. Если не желаю откровенничать, то сразу ставлю собеседника в известность, – ответил он спокойно. – А это... – он помахал блокнотом, – всего лишь полезная привычка упорядочивать сведения. Итак, госпожа Бармалан...
– Зовите меня Зоя, – прервала я его.
– Когда вы познакомились с вашим мужем?
– За день до свадьбы. Он явился в тюрьму и предложил спасти меня от наказания. У меня был выбор: выйти за Бармалана замуж и лишиться руки.
Альмедор перелистнул страницу и прочитал старую запись. Кивнул.
– Да, это в городе всем известно. Зачем вы приехали в Эленвейл?
– Как и другие земляне, я хотела побывать в волшебном мире, – ответила я с горечью. – Вот только он оказался не таким, как нам рассказывали. У вас тут кошмар какой-то!
– У нас хороший мир, – невозмутимо ответил Альмедор. – Не стоит судить из тесных рамок своего опыта. Вы были раньше знакомы с господином Лакмором, к которому ехали работать учительницей дочери?
– Вы и это знаете!
– Так были знакомы или нет?
– Нет, конечно! Я никого в Эленвейле не знала.
– Были знакомы с друзьями вашего мужа?
– Вы меня вообще слушаете? Повторяю: ни с кем я не была знакома.
– Что вам рассказывал Бармалан о себе?
– Ничего!
Мне все меньше нравилось направление нашей беседы. А настырный Альмедор не унимался.
– Зачем вы украли Орбус у господина Тахира? Вы украли у него что-то еще? Он поэтому вам угрожал? Я был на постоялом дворе в тот вечер. Жаль, ушел рано и не застал ту сцену.
– Я не крала Орбус! Меня подставили! Хватит меня допрашивать, как преступницу. Да какое у вас право!
– Я буду задавать те вопросы, которые меня интересуют, – жестко ответил Альмедор. – И вам лучше говорить правду. Последний вопрос: вы отравили своего мужа?
– Что? Как вы смеете?! – от ярости у меня даже дыхание перехватило, и кровь ударила в голову. А потом я сказала четко и ясно:
– Пошел вон отсюда!
Сказала и сама себе поразилась. Ого, как я могу!
Да потому что достало! У каждого человека есть свои пределы. В последние дни меня в чем только не обвиняли, чем только не угрожали. Сколько можно! И отчего-то обвинение, прозвучавшее из уст этого безжалостного мужчины, задело меня больше всего.
– Хам аристократический, – зло сказала я по-русски, чтобы спустить пар. – Ничего я тебе не скажу, Матвейка. Не дождешься.
Альмедор поднял на меня глаза. Захлопнул блокнот, неторопливо сунул в нагрудный карман, поднялся.
А потом подошел к столу, грохнул ладонями о столешницу, оперся и наклонился.