Семён, стегая коня, гнал галопом в центр общины. Оттуда стал уже слышен детский визг.
Керим, доскакав до убитых стражей, осадив коня, заорал проносившимся всадникам:
– Арбалеты, луки к бою! Убить ВСЕХ-Х-Х !!!
Горцы на ходу, встав в стременах, доставали оружие…
Влетев на площадь, конь Семёна перескочил через убитую девочку. Школа была разгромлена, всюду лежали убитые дети, взрослые. Возле столовой с арбалетом в руке лежала мёртвая Гуля.
В воздухе над общиной кружили дельтапланы …
На дереве возле столовой застрял дельтаплан и раненый подземник, который запутался, и никак не мог выбраться из «обвязки».
Семён на скаку, встав в седле, запрыгнул на крышу столовой, пробежал по ней, и с разбега, с ножом в руке, прыгнул на дельтапланериста.
Соскочив с дерева и, бросив окровавленный нож, он кинулся к Гуле, не слыша предостерегающего крика Ли Бохая. Удар в спину, вышиб воздух из пробитого лёгкого.
Падая и задыхаясь, Семён увидел, как на площадь врывается его конница, скачущего к нему Ли Бохая с искажённым и страшным лицом…
Потом земля ударила его в лицо, и свет потух …
*** Он пьяный шёл по дороге… Дышать было нечем…
Его шатало из стороны в сторону и тянуло на обочину. Он совсем было собрался уйти с дороги, и прилечь поспать, как его схватил кто – то за руку, стальной хваткой.
– Больно-о-о, – Семён попытался вырваться, но сил не было.
– Эх, Сёма, Сёма, – сказал знакомый голос:
– Что же ты так? Умирать собрался?
Семён обернулся. Его держал за руку Чудак и хмурился.
– Нет, – помотал головой Семён:
– Просто спать хочу, устал я.
– Сойдёшь с дороги на обочину – умрёшь. А мы так с тобой не договаривались, – Чудак хмурился и держал его за руку.
– Ладно, – согласился Семён:
– Тогда я посплю с краешку, сил нет, ноги не держат.
– Ну, на краю, можно, – согласился Чудак и отпустил руку.
Семён как в детстве, свернувшись калачиком, спокойно уснул на краю дороги… ***
Очнулся он как от толчка. Тело затекло. Семён с трудом повернулся на бок, попытался сесть. Кое – как ему это удалось.
Потом стала возвращаться память…
Он осмотрелся. В открытое окно свешивались листья пальмы, на улице кричали попугаи, вместо двери висела белая простыня.
Кряхтя, он встал, держась за стены, побрёл к проёму, занавешенному простынёй. Выйдя на улицу, осмотрелся. Возле дверей, на лавочке, курил Ешан. Услышав шорох, он глянул на вышедшего босого Семёна и сказал, не вставая с места:
– Очнулся. А я вот сижу здесь с утра. Жду. Маша сказала, что сегодня очнёшься.
Семён покивал молча головой и присел рядом с Ешаном. Потом взял пачку сигарет со скамейки, покрутил её в руках, достал сигарету и закурил. Так они и сидели молча, курили и молчали.