- Мне защитник нужен, - сказала серьезно. – Хотела посмотреть, не испугаешься ли ты?
Он нахмурился. Ухо свое красное потер.
- И от кого тебя защищать?
- За мной орденский вернатор по следу идет.
Никто за мной не идет, конечно. Но ему себя защитником почувствовать – самое верное дело. Станет переживать за меня, крепче привяжется.
Коен разом помрачнел и зубы сжал даже. Вот сейчас серьезный разговор будет.
- Ведьма? – спросил тихо.
- Ведьма, - согласилась я. Что уж спорить?
- А меня… околдовала?
Зайчик мой, да кто же тебе признается?
Я качнула головой.
- Если б околдовала, то ты бы не сомневался и не спрашивал. И так бы все сделал. Неужели ты бы по доброй воле помогать слабой девушке не стал? Зачем колдовством, если можно так?
Он нахмурился еще больше.
- Думаешь, я что-то против орденского венатора сделать смогу? Они ведь маги.
Говорит так, значит готов попытаться. Еще не очень готов в этом признаться, но попытаться готов. И одно это уже – многого стоит.
- Мне больше не к кому обратиться, - сказала я. Бровки сложила, глазки несчастными сделала, даже ножкой слегка шаркнула. Как тут не растаять и не помочь девушке.
Коен снова ухо, а потом и шею потер.
- Почему я?
- Сердце подсказало, - тут главное ему в глаза смотреть. Пока смотришь, пока он отвечает – не откажется.
Сердце, конечно. А еще я людей расспросила. Я с той ярмарки, где его встретила, не одна ушла. Из соседней деревни кузнецова жена Радка с дядькой на ту ярмарку ездила, так я ее встретила по дороге, словно невзначай, попросила меня подвести. Ну и разговорились, она мне все про всех рассказала. И не узнает, я тогда личину для отвода глаз накинула.
Коен засопел, брови насупил.
- И чего я сделать должен? Венатора твоего убить?
Так непосредственно, что я рассмеялась даже.
- Как ты его убьешь? Он же венатор! Пальцами щелкнет, и только горстка пепла останется. Что ты против него… Нет, Коен, - я улыбнулась, ладошку ему на грудь положила. – Спрятаться мне поможешь, когда время придет. Убежать.
- Убежать? – мрачно сказал он. – Давно ты от него бегаешь?
- Давно, - сказала я.
- И вечно бегать будешь? Так ведь нельзя…
- А что же мне остается? – сказала я. - Моя жизнь такая. Вот, ненадолго к людям прибилась, надеюсь, не найдут меня сразу. Хоть немного жизни нормальной, человеческой… Я не знаю, когда за мной придут. Может завтра, может через год. Вдруг его другие дела отвлекут, вдруг след потеряет. Пока – хоть подышать свободно. А потом уж…
Вздохнула горько, глаза отвела. Но ладошку с его груди не убрала, и даже, словно невзначай, чуть ниже провела, погладила.