Девушка глубоко вздохнула и протараторила:
– Жданчик мой совсем плох. Болеет он, понимаешь, Чернышик? Нет нам никакого спасу и щастливой семейной, значит этой самой, жизни, из-за егоного недуга! А мы как прознали, что вы с Яромиром идёте сюда, решили взять посох кудеснический и вылечить недуг-то!
Черныш помотал головой.
– Обожди, Зоська. Ничего не пойму. Чем болеет твой Ждан?
– Дык известно чем! – она осеклась и неуверенно продолжила, с полным слёз голосом: – Мне уже восемнадцать, а я всё в девках хожу! А Жданчик он…того…не может никак меня из девок вывести. Болеет у него инструмент…
Девушка зарыдала, а Яромир нежно приобнял её и прошептал:
– И его вылечим, и тебя вылечим… Накапай только еще настоечки…
– Настойка кончается скоро, – раздался хриплый бас.
Из-за кирпичной печи, что согревала подвал, показался виновник переполоха. Ждан, высокий и рябой, тонкий и болезненный, вышел на свет. Кажется, он тоже пострадал от мухоморов. Пошатываясь, бедолага пересек комнату, тяжко опираясь на Яромировский посох.
Завидев его, Черныш приготовился взорваться тяжелой и громоздкой конструкцией самых скверных словечек, какие только знал, и даже вновь выпустил когти, но тут оживился Яромир.
– Коль кончается скоро, – бухнул он, нащупывая на столе соленый огурчик, – так и пить надо скорее, пока не кончилась!
Ждан замер с другой стороны стола, запыхавшийся после трудного пути от печи. Он сурово смотрел на старика, долго изучал его мутным взглядом, и лишь затем кивнул:
– Согласимся.
– Да что, вашу мать, происходит? – Черныш схватился бы за голову, да у него лапки.
– Не бухти, котик, – отмахнулся дед. – Зось, накапай ему настойки.
– Я не буду пить с не понятно кем!
– Ах, ты ж кошара неблагодарная! – взорвался рябой, отчего едва не выронил посох и не свалился под лавку. – Я тут, значится, спас твоего старика, а ты меня не понятно кем кличешь?
Черныш недоуменно глянул на друга:
– Что значит «спас»? О чем он, Яромир?
Старик виновато опустил глаза.
– Пошел я ночью на горшок за корчмой. Самогонка наружу просилась, котик. Сам знаешь, как это бывает, зову природы перечить не можно. Эх… Ну и уснул прям там. А Ждан нашел меня и пригласил отведать этой чудной настойки. Для сугрева, так сказать…
– Да твою бабушку, Яромир!
– Не-е, я мужчина еще молодой. Бабушек оставь себе.
С души Черныша как камень свалился. Он вдруг понял, что зря волновался, и даже чуток расстроился.
– Я думал, тебя похитили, – его голос дрогнул, и уши как-то поникли. – Ты вдруг пропал, и я остался совсем один…
– Прости, мой дорогой друг. Не предупредил тебя. Но я знал, что ты найдешь меня…