В животе встрепенулись бабочки — подумать только. Они беспорядочно запорхали, ударяясь своими крыльями обо всё подряд.
Я зажмуриваю глаза, сама тянусь к нему, встречая его губы на полпути. Он приподнимает меня вверх, я обхватываю его плечи, но мы всё равно слишком далеко друг от друга: мешают горнолыжные костюмы.
Влад целует, никуда не торопясь. Он скользит языком по моей нижней губе, призывая мой рот приоткрыться. Я с удовольствием покоряюсь ему. Наши языки сплетаются, разжигая пожар в груди, от которого расходятся веточки наслаждения по всему телу.
— М-м-м, надо быстрее здесь всё осмотреть, чтобы поскорее улететь домой, — шепчет Влад. — Мне сейчас всё равно на все эти пейзажи. Я хочу поскорее остаться с тобой наедине, и чтобы нам никто не мешал.
Я пытаюсь скрыть счастливую улыбку, но не могу. Это всё равно, что пытаться убежать от снежной лавины — она накроет тебя, хочешь ты этого или нет.
Влад отпускает мою талию, подхватывает руку, переплетает свои пальцы с моими.
— Пойдём, давай проведём ускоренную экскурсию и отправимся домой.
* * *
Домой мы добрались только ночью. В аэропорту нас встретил Николай. Он удивленно посмотрел на Влада, продолжавшего меня обнимать. Я и не сопротивлялась. Как можно сопротивляться, когда я таяла от прикосновения его кожи к моей, словно первый снег в ноябре?
— Как прошла поездка? — спрашивает Николай.
— Отлично, — улыбается Влад. — Место идеально подходит для нашего курорта.
— Рад слышать, — отозвался водитель-шпион.
Я ничего не говорила и даже особо не вслушивалась в их разговор, пока мы ехали.
За последние двадцать четыре часа моя жизнь повернулась на сто восемьдесят градусов. Ещё вчера я думала, что моей любви суждено остаться безответной, ведь Влад всё ещё встречался с Алиной и мечтал поскорее отделаться от меня. И пусть сегодня я всё ещё не знаю, что именно Влад ко мне чувствует, но они расстались — это кажется немыслимым. Да и Влад ведёт себя так, словно ему очень нравится быть со мной — с ума сойти!
Собираясь в эту поездку, я даже представить себе не могла, что в итоге расскажу Владу о Кирилле, о маме. И сейчас всерьёз размышляю над тем, как он отреагирует на новость, что я и есть Инна Свободина.
Живот сводит спазм беспокойства, когда я вспоминаю его реакцию на подаренную картину. Если тогда Влад решил, что я сделала это специально, чтобы посмеяться над ним, то к какому выводу он придёт сейчас?
Я переступаю порог дома, Влад вносит наши вещи. Дверь захлопывается, и я чувствую на себе его руки. Губы Влада щекочут шею, я откидываю голову ему на плечо, поощряя.